Забегает во двор, распахивает объятья, гулко разносится голос:
- Саа, жена моя прекрасноликая! Вынеси же мне детей, покажи их, похвастай!
Но не слышно голосов, не видно родных. Стоит дом в запустении, оплетают его вьюн да дикий виноград, стелется по земле пушистый мох, страшно чернеют пустые окна. Нет на подоконнике свечей, нет платочка белого.
Страшно становится Кукловоду, рвутся на части и душа, и сердце. Вихрем врывается он в крошечную избушку, громко вопрошает, где жена его родная, почему не встречает с детьми малыми. Опускаются тогда глаза, мелко дрожат ноги, подкашиваются и вот уже склоняются перед ним все как один, что мать, что отец, что братья.
- Не губи нас, - кричат они. – Погибла жена твоя, умерла, не воскресить. Прахом её тело развеялось! Да и не было детей, ни единого!
И вспыхивает тогда городок, гибнут жители, взывают к милосердию, но безутешен чародей, глубоко его горе. Нет больше добра, нет любви в потухших глазах, лишь горе и боль. Всё сгорает, даже дом родной, похожий на дворец. Ничего не держит более здесь чародея, нет родных, нет близких.
Много лет ещё тлеет городок, много лет живёт Саа в огне не сгорая.
Так и исполнилось пророчество чародея Кукловода, всё сбылось, как и обещал.
Шаг второй
Лица, наполовину закрытые масками, в вихре танца пролетали мимо. Вокруг царило веселье, раздавался смех, голоса сливались в единый гул и, чтобы распознать слова, приходилось напрягать слух. Яркие лампы ослепляли, стоило только поднять глаза к потолку. Лавируя между танцующими можно было на мгновение увидеть чей-то тонкий как хлыст изогнутый хвост. Взлетали в воздух руки, приоткрывались рты, тела незримым шлейфом окутывал терпкий аромат роз.
Вишра взирала на происходящее с высоты постамента. Бледная, тощая, похожая на статую, жизнь в ней угадывалась лишь по мерно вздымающейся груди и лёгкому колыханию невесомой ткани роскошного полупрозрачного платья. Раз в десять минут она одним движением менялась своё положение, чем вызывала ахи-вздохи заметивших представление. Огоньки плясали вокруг, затем оплетали струящиеся волосы нитями своих тел и замирали. На следующие долгие десять минут следовало стоять без единого движения.
- Алиг Аша, - шум стих, когда на сцену вышла Кио, прекрасноликая владелица сего заведения и по совместительству главная организаторша многочисленных празднований, столь ожидаемых, даже чуточку кровавых. – Я приветствую всех собравшихся здесь в этот волшебный день! – её голос без всяких усилителей звенел над людьми, проникая в каждый уголок. – Прошу вас, насладитесь этой ночью в полной мере, а пока, хочу преподнести вас своё фирменное блюдо.
Огромные двери со скрипом раскрылись. Вишра с трудом сглотнула вязкую слюну, мгновенно наполнившую рот и постаралась усмирить колотящееся сердце.
Не двигаться, не смотреть, не ждать одобрения. Молчание – золото, дыхание – свобода. Разве ты не знала, маленькая милая девочка, что красота часто бывает обманчива.
- Посмотрите, эти сердца лучшего качества, - воскликнула Кио, привлекая к себе внимание. – Лучшие девы приняли за честь отдать свои жизни Великому Карнавалу! Да будет он также силён, как и сейчас, как и раньше, как и века назад!
- Да будет так, вторили гости.
В их разноцветных глазах зажглось желание, а пальцы скрючились, словно поражённые артритом. Маленькие, с половину человеческого роста существа, лишь отдалённо смахивающие на людей, подхватили подносы, разнося угощения. Гости радостно завопили, на несколько минут, растянувшихся в вечность, превращаясь в монстров, пожирающих ещё горячую плоть.
Кио смотрела на происходящее с томной улыбкой, неспешно отпивая из изящного хрустального бокала.
- Изумительный праздник, - от неожиданности рука дрогнула, чуть расплескав напиток. – О, - мужчина рассмеялся, - не стоит так пугаться, милая Иноэ.
- Кио, - хозяйка справилась с собой и коснулась длинными пальцами вначале плеча собеседника, а после его щеки. – Меня теперь зовут Кио.
Он насмешливо сощурил глаза, хватая тонкое запястье и поднося к губам.
- Какое бы ты имя не выбрала, суть не изменить.
Они стоят на сцене, тела освещают лампы, но гостям не до этого. Мужчина мягкое касается длинных волос, в которых проблёскивают несколько поседевших прядей, сквозь бледную, почти прозрачную кожу просвечивают верёвочки вен.
- А ты всё же изменилась с моего последнего визита… - шёпот пробуждает мурашки.