— Надо полагать.
— Мы пришлись не ко двору: богатых людей не особо почитают, тем более если добро досталось по наследству. Вот и в газетах клевещут на нас, — выдала она тираду и замолчала.
Они выпили еще лимонада.
Небо совсем заволокло тучами, гроза надвигалась быстрее, чем ожидал Мэтью.
— Вы читали сегодняшнюю газету? — спросила Джессика.
— Да.
— Они пишут, что отыскались свидетели.
— Я узнал их имена.
— Да? — удивилась она.
— Адвокату обязаны сообщать обо всех предполагаемых свидетелях. Со своей стороны мы должны поступать аналогично, — подтвердил Мэтью.
— Кто они?
— Один из них уверен, что ваш муж заходил в тот злополучный дом, другой видел, как он выходил оттуда.
— Это их версия.
— Несомненно. Наша задача — подвергнуть сомнению их слова, хотя они клянутся, что около одиннадцати вечера ваш муж зашел в дом…
— Это невозможно. В это время мы уже спали.
— Они свидетельствуют, что видели его после полуночи выходящим из дому.
— Стивен провел ночь со мной. После ужина мы смотрели кассету…
— Что за фильм? — поинтересовался Мэтью.
— «Касабланка», — ответила она.
Пока все совпадает.
— Он заснул на половине фильма, по времени это было где-то около десяти или чуть позже.
— В котором часу он брал лодку?
— В пять, — не задумываясь, сказала она.
— И вернулся?..
— В половине седьмого. В семь мы уже были за столом, значит, он пришел раньше.
— Ваш муж утверждает, что лодку он брал для прогулки.
— Почему бы и нет.
— Бумажник, по его предположению, он мог обронить именно в лодке.
— Не исключено, хотя и маловероятно.
— А как бумажник смог оказаться на месте преступления?
— Не знаю, что и ответить. Меня саму эта мысль не покидает: как могло случиться, что Стивен был со мной, а его бумажник обнаружили около…
Она замолчала, не желая продолжать. Но во всем ее облике — сверкнувших ненавистью зеленых глазах, губах — читались невысказанные слова.
— Миссис Лидз, — адвокат старался говорить взвешенно, — обвинение делает ставку на то, что вы, его жена, — единственное алиби Стивена. Теперь же, когда отыскались свидетели…
— Что это за люди? Как их зовут?
— Извините, их труднопроизносимые имена не отложились у меня в памяти. Если хотите, я позвоню вам позже из офиса.
— Нет, я просто подумала, что в Калузе половина вьетнамцев приходятся друг другу родственниками. И если эти двое…
— Здравая мысль.
— Их показания — это ложь. Стивен не мог заходить в тот злополучный дом.
— Они ведь могли и ошибиться.
— Тем более, если они не уверены, пускай лучше молчат! Вы ведь знаете… эти… эти подонки…
Она мелко затрясла головой, не в силах остановиться.
— Извините меня, — она пыталась совладать с нервами. — Ради Бога.
Мэтью дал ей время успокоиться. Склонив голову, она разглядывала свои руки. Небо за окном заволокло тучами. По направлению к дому двигался трактор. Начинался дождь.
— Меня обвиняют в пособничестве? — горестно спросила она.
Не поднимая головы, она нервно ломала свои длинные пальцы с ярко-красными ногтями.
— Кажется, да, — пришлось сказать Мэтью.
— А свидетели, неужели они посмели сказать, что видели нас вдвоем?
— Нет, они обвиняют только Стивена.
— Это снимает с меня подозрения?
— Тот, кто написал в газету…
— Я виновата, — тихо произнесла Джессика. — В своих помыслах я грешна… — Она в упор взглянула на него. — Я не раз мысленно перерезала им глотки, вырывала глаза, отрезала…
Голос ее дрогнул, она отвернулась.
Вспышка молнии пронзила летнее небо. Человек в соломенной шляпе и рабочем комбинезоне бежал от трактора к дому. Послышался раскат грома.
— Давайте обедать, — предложила Джессика.
Дождь плотной стеной отгородил крошечную конторку лодочной станции, где Уоррен терпеливо дожидался Чарли Стаббса, заливавшего на пристани бензин в двадцатипятифутовый «Бостонский китобоец». Уоррену очень подходил стиль жизни Флориды, его напряженность. В Сент-Луисе хватало своих драм, самая существенная из которых — торнадо, но во Флориде дела разворачивались куда изощреннее и разнообразнее и отличались непредсказуемостью. На фоне жгучего солнца может разразиться такой ливень, что сбивает с ног человека. Струи дождя выбивали дробь по дощатому настилу пристани, рвали паруса лодок, гулко били по деревянной крыше, омывали окна, закрытые жалюзи. Это был настоящий лягушачий рай.