Много сотен пудов.
Хорошо тесан гранит. И для крюка особая выдолбина в нем сделана. Получается мертвая хватка. Ни за что не сорвется камень.
Водолазы сигналят:
— На месте! Есть!
Староста понял сигнал: Есть!
Отошли водолазы в сторону на баграх, сигналят:
— Давай!
Староста командует крану:
— Давай.
Заработал кран.
Повис над баржей громадный камнище. Несколько сотен пудов.
Отошел немного в сторону и стал медленно в воду уплюхиваться.
Мало-по-малу уплюхался.
Слегка полыхнуло над водолазами. Беловатым светом. И в свете обозначалась черная тень. О четырех углах тень.
Значит, спускают камень.
Староста чует сигнал:
— Стоп!
Значит, спустили до дна.
Водолазы заранее камню постель приготовили. На растворе на гидравлическом. Цемент есть такой. Сигналами — вправо, влево — на место, камень подвели. К боку быка бетонного. И тут установили его ломиками на раствор гидравлический.
Так камень за камнем клали. Облицовывали бетонный устой. Одевали в гранитную шубу.
Еще вчера и позавчера много спустили в в воду таких камней. И вот кончились камни с выдолбинами для крюка. Стали спускать простые. Обматывали их проволокой.
По закону нельзя бы так. Но время тогда такое было.
Ставили водолазы и эти камни. Что будешь делать? Надо же строить. А проволоку не снимали. Так и замуровывали в цемент. Одно только поняли водолазы — опасная вещь. Выскользнуть может камень. Не больно-то проволокой его обвяжешь. А выскользнет — куда полетит? Кто его знает? Бывает, что и против теченья с заездом. В момент задавить может.
И таких не мало спустили камней.
Уставать стал водолаз Нефедов и брат его тоже. Теченье из сил выбивало. Так и хлещет между быками. Сигналы и шланги относит. По дну стелет. И водолаз Нефедов сказал сам себе: «Ишь его чорта гонит. Прямо, Вася!»
Это присловка у него такая была: «Вася».
А брат его в роде этого тоже подумал.
Так задержались у быка водолазы. Не отошли в сторону. И сигнала не подали, чтобы спускали камень.
А на барже новый камень проволокой обкручивали рабочие и не докрутили.
Слышат, что сигналов нет, — взяли да и отошли покурить. А камень наполовину к крюку прикручен был, — его так и оставили.
А ветер свистит в троссах. Махорку с огнем выдувает.
Сумрачно стало под водой. Как в самую непогоду. Холод пробирал водолазов. И тишина подводная стала мучить Нефедова и брата его тоже. И сиги стали чаще показываться.
Мелькнет! Не поймешь — сиг или привиделось. От усталости.
И стал сиг в роде как хозяин, а водолазы так только.
Жутко!
И решил Нефедов еще камень один положить — и Вася! Значит, хватит.
И брат его тоже решил.
А сигнала не подали.
Кран на якоре был и на причалах. Стальные причалы к быку. Скрипят жалобно.
А ветер свищет в троссах, и теченье хлещет между быками. Треплет и кран, и баржу, и боты. Такой уж Волхов. Только быку нипочем.
Вдруг как свистнет, как хлестанет!
Сдали причалы.
Рвануло кран!
Сорвать не сорвало, а рвануло. Дернуло в сторону.
А кран камень рванул с баржи. А камень наполовину прикручен. И повис над водой. Несколько сотен пудов.
Повис криво, косо.
Очень противно повис.
Того и гляди выскользнет.
А водолазам не видно камня. Не отошли в сторону.
А рабочие все дышать забыли. Машинист до лебедки руки дотянуть не может. Боится тронуть. Все застыло.
Так страшно повис камень.
Косо, криво!
С четверть минуты висел.
Потом плюхнулся.
Рвануло, хрястнуло!
Темень, боль!
Силища смяла Нефедова.
И брата тоже.
Вскрикнули все. В один голос! От ужаса. Заметались.
II
Нефедов ничего не чувствовал. Был без памяти.
Потом понемногу проясняться стало. Не сознание, а боль. Страшная боль. И бессилие такое, что свыше сил всяких. Под конец понимать начал Нефедов, что лежит он носом в ил, в гальку. Не носом, а иллюминатором. Головы не поднять, не поворотить. Ткнула сила — и Вася! Значит, ничего не поделаешь. Жив — и то ладно.