Фред доел свою порцию и решил, что эта тема идеально подходит для того, чтобы уйти от обсуждения его личной жизни.
– Это как раз и странно. Знаешь, она не была какой-то особенно депрессивной.
– Да неужели? – взвился Антуан. – И откуда тебе это известно? Она делилась с тобой своими тайнами?
– Нет, но мы довольно долго проговорили на вечеринке Курта, и я тебя уверяю, она вовсе не выглядела удрученной.
Антуан подлил в бокал вина и только после этого ответил:
– Прекрати… Она была очень подавленной в последнее время. Ей было плохо. Это проблема всех руководителей, но тебе, естественно, не понять, каким стрессам подвержены люди на ответственных должностях. – Он сделал глоток вина и продолжил: – И потом, ты что же, всерьез полагаешь, будто она стала бы поверять тебе свои горести? Мне вообще кажется, что ты разговаривал в основном с Эмой…
– Ох… Эма… – просиял отец.
Все трое с удивлением посмотрели на него.
– Почему у вас такие лица? Она была… какой-то свежей, живой, разве нет? Что она делает теперь, после… после нападения?
– Ничего, – резко оборвал его Антуан, вертя в руках нож. – Она вбила себе в голову, что ей следует задавать всем вопросы по поводу Шарлотты.
– Вовсе не ничего! Эма – журналистка, работает в “Суар”.
Антуан наставил нож на Фреда.
– Послушай, братишка, не советую тебе общаться с ней. Ты слишком внушаемый. Я очень люблю Эму, но у нее не все в порядке с головой. По моему мнению, эта история с нападением ее окончательно сломала. Достаточно вспомнить, как она себя вела на похоронах. То рыдала, то через секунду впадала в ярость. Она абсолютно неуравновешенная и существует внутри своего замкнутого мира, вдали от действительности. Однако… если вдуматься, зря я удивляюсь тому, что вы хорошо понимаете друг друга. Не слушай ее идиотских теорий насчет Шарлотты, просто не встречайся с ней, иначе на тебя свалятся проблемы. Я знаю, что выступаю сейчас как настоящий зануда, но, согласись, уж я-то хорошо ее знаю.
Этим вечером, положив голову на валик дивана, Фред мог вдоволь любоваться профилем Алексии, склонившейся над компьютером. Пока она в тридцатый раз просматривала свой Фейсбук, проверяла статистику страницы Parisiennes Not in Love на Майспейсе и отвечала на сообщения фанатов, Фред прилагал титанические усилия, чтобы оторвать взгляд от ее груди, виднеющейся из-под майки.
Он сделал попытку завязать разговор:
– Я сегодня встречался с братом.
К его огромному удивлению, она кивнула.
– Он убежден, что Шарлотта, ну, ты знаешь, наша лицейская подруга, которой не стало, была очень подавлена. Но у меня сложилось совсем другое впечатление. И чем больше я размышляю, тем больше соглашаюсь с Эмой.
На лице Алексии проступило подобие нежной улыбки.
– По-твоему, я зря так переживаю?
Она расхохоталась. Фред сначала тупо последовал ее примеру, а потом спросил:
– Слушай, а над чем ты смеешься?
– Да ни над чем. – Она захлебывалась от смеха. – Просто один фанат Parisiennes прислал мне такие дурацкие видео! Он ужасно прикольный!
– Фанат… так ты его знаешь?
– Ну, мы же френды. И потом, он бывает на концертах.
– А-а-а… Так вот, что касается Шарлотты…
Она наконец-то повернулась к нему, ее щеки порозовели от удовольствия.
– А это кто?
– Ладно. Проехали.
– Ага, знаю! Твоя лицейская подруга… Ну да, все это как-то мутно выглядит. Поговори еще раз с… э-э-э-э… Эмой. Так ее зовут? Обсудите, что можно сделать.
– Да ты что! И речи быть не может!
– Почему? Ты по-любому ничем не занят. Натуральный ноулайфер. Мог бы хоть раз принести пользу.
Все кончено. Даже девятнадцатилетняя девчонка в состоянии понять, что он никак не строит свою жизнь. Он делал ставку на ее благородство, доброту и сердечность, на ее наивность, и вот она грубо ткнула Фреда носом в его жалкое лузерство. Едва ли не единственное утешение, которое он извлек из этого ужасного разговора: она вроде не сердилась на него из-за недостатка амбиций; к тому же ему удалось хоть чуть-чуть заинтересовать ее тем, что не имеет отношения ни к Майспейсу, ни к Фейсбуку. Возможно даже, что в ее невинном восприятии эта мрачная история с самоубийством посредством огнестрельного оружия источала запах серы и приключений.
Огромный псевдодеревянный письменный стол Фреда стоял у входа на третий этаж одной из башен на Дефанс и был первым препятствием, о которое спотыкался взгляд каждого выходившего из лифта. К столу скотчем был прикреплен закатанный в пластик лист бумаги с номерами вызова сотрудников. На нем также имелись телефон, факс, компьютер, коробка со скрепками (их запас хранился и в закрытом на ключ ящике), три пары ножниц, карандашница с ручками, причем все они хорошо писали, четыре блока стикеров разных цветов (голубой, зеленый, желтый, красный), степлер, пять лотков для почты, поставленных друг на друга в порядке важности документов, а также ежедневники, где фиксировались встречи топ-менеджеров.