Допустим, однако, что государство в какой-нибудь области оказалось неподготовленным и неумелым, а это непременно будет. В этом случае государственная промышленность начнет давать убыток. Тогда ее нужно закрыть, передав в частные руки. И наоборот: допустим, что частники не могут с государством конкурировать. Тогда, наоборот, — частники принуждены будут отступить, однако вовсе не навсегда, а только до той поры, когда государственная промышленность в силу всегда возможного в казенном хозяйстве окостенения до такой степени отстанет от жизни, что для частной инициативы опять появятся нужные условия.
Словом, я хочу сказать, что свободная конкуренция государства и частников является, на мой взгляд, в настоящее время той формой сожития, которая могла бы использовать всю силу огромных частных хозяйств, называемых трестами, и не опасаться в то же время их хищных когтей.
Сказанное в высшей степени различно прививалось бы в разных странах. В странах с развитой частной энергией, с большими практическими навыками, мощными частными капиталами позиции государства были бы весьма ограниченными. Наоборот, там, где частный капитал вял и незначителен, деятельность государства по необходимости должна была бы быть гораздо шире.
Это последнее положение, несомненно, имеется в России. Если представить себе, что государственная деятельность — это те снега, которые одевают высокую гору сверху, то русская гора расположена в северном климате, где эти снега спускаются далеко вниз, даже летом. Чтобы они отступили наверх, туда, подальше, к самому пику, для этого нужно энергичное солнце горячей личной инициативы, которое пока в России отсутствовало.
Насколько в России казенное хозяйство может хорошо работать, это я наблюдал близко во время войны. Я был членом Особого совещания по обороне, от самого его основания и до самого его конца. Многим, вероятно, памятна та шумиха, которая была поднята, когда у нас не хватило снарядов. Без конца говорилось о том, что надо использовать частную промышленность и что, если к ней обратиться, она сделает чудеса.
Обратились. Но частная промышленность особых чудес не сделала. По крайней мере, до самого конца ее участие в поставке снарядов было сравнительно небольшое. Я не ошибусь, если скажу, что 90 процентов снарядов и всего, что к ним полагалось, поставляли казенные заводы. И эти, действительно, сделали чудеса! Они увеличили свою деятельность во много раз, в то же время поставляя снаряды по более дешевой цене, чем промышленность частная. При этом еще надо заметить, что наиболее крупный частный завод, а именно завод Путиловский, пришлось взять в казенное управление, ибо в частных руках он все время «скандалил», вместо того чтобы работать. Но как только он попал в управление генерала Маниковского (истинного героя «снарядной» кампании1), завод заработал, как часы. Передача частного сего завода казне состоялась не по требованию каких-нибудь «социалистов», коих в Особом совещании по обороне и духу не было, а по настойчивому требованию Родзянки и всех нас, убежденных «частников». Ибо нам нужна была защита России, каковую защиту мы ставили выше всяких теоретических мнений какого бы то ни было политического лагеря. Практика же показала, что в условиях военного времени казна лучше справляется с металлургией, чем многие частные предприятия. Почему мы и «национализировали» Путиловский завод задолго до того, как этим делом («национализацией») стали заниматься большевики. Вся разница состояла только в том, Что мы передали Путиловку в руки опытнейших военных (а этот опыт они приобрели на огромных казенных заводах, издревле функционировавших), а большевики всех знающих свое дело чиновников и офицеров разогнали или