Но скоро в душу Полиньки снова закралось отчаяние: если он останется непреклонен? если не поверит хитростям? «Что ж! пусть не думает он, что я боюсь его угроз!» — подумала она, топнув ножкой, — и осталась жить. Так она хитрила перед собой, испугавшись самоубийства.
Полинька села у окна и задумчиво всматривалась в мрачное небо; тучи быстро мчались… вот (и Полинька сильно обрадовалась) показалась звездочка, еще и еще. Полиньке живо представился Каютин, который иногда рассказывал ей о звездах; она забылась и предалась воспоминанию. Так прошло с полчаса. Вдруг посреди глубокой тишины послышался шорох на дереве; она подняла голову и в испуге отскочила от окна. Кто-то сидел на сучке дерева и покачивался; фигура спустилась ниже, в уровень с окном, села верхом на сучок и стала снова покачиваться. Полинька с напряженьем всматривалась в нее и, наконец, радостно вскрикнула и кинулась к форточке: она узнала своего приятеля — рыжего мальчишку, с которым немножко поссорилась, когда в первый раз приходила Горбуну. Ей казалось, что он пришел спасти ее, и, протянув ему руку, она сказала умоляющим голосом:
— Спаси меня! выпусти!
— Тише, — отвечал шепотом мальчишка, погрозив ей пальцем. — Ну, а как я тебя спасу? Пожалуй, взлезай на дерево: я не буду кричать!
Полинька тяжело вздохнула: взлезть на дерево из форточки было невозможно.
— Как же ты забрался сюда? — спросила она мальчишку, желая хоть продлить с ним свидание.
— Как забрался? я привык лазить по нашим деревьям.
— Что ты тут делаешь? — спросила Полинька.
— Гуляю. Днем хозяин запирает меня, как идет со двора, — так я вот по ночам зато гуляю.
— Разве весело тебе сидеть на дереве?
— А как же! я все видел, все; сколько у него золота, каменьев! Уф!
И мальчишка прищелкнул языком.
— Где же ты все видел?
— А вот сижу здесь и смотрю, что в комнате делается. Как вырасту, уж я ему дам себя знать!
И он сжал кулак.
— Так ты его не любишь? — спросила Полинька, довольная, что нашла еще человека, который ненавидит горбуна.
— Я люблю ли его? ха, ха, ха! А вот я ему покажу, как вырасту!
— Что же ты сделаешь?
— Что я сделаю!.. а тебе на что?
— Я буду рада, если ты ему что-нибудь дурное сделаешь; я его тоже ненавижу: он гадкий! -
— За что ты его бранишь? вишь, он куда тебя запер. Я раз хотел посмотреть в щель, что он здесь делает, — так он меня чуть не убил. А как ты упала, так он плакал, рвал на себе волосы… вишь ты какой! ха, ха, ха!
И мальчишка засмеялся.
— Я его не люблю! он обманул меня, он злой!
— Злой, а небось тебя не запер, как нас с Машкой, — злобно заметил мальчишка.
— С какой Машкой? — спросила Полинька, вздрогнув, и ей тотчас представилась другая жертва, подобно ей завлеченная обманом и, может быть, погибшая.
— Кто Машка? моя сестра! — мрачно отвечал мальчишка и запел петухом.
— А большая твоя сестра? она здесь тоже живет?
— Машка? нет, она умерла.
— Давно? а который ей год был?
— Я почем знаю!.. меньше меня ростом — по грудь мне приходилась.
Полинька нехотя рассталась с мыслию, что не ее одну постигла такая страшная участь.
— Отчего твоя сестра умерла?
Мальчишка не мог вдруг отвечать на вопросы; он сначала сам повторял:
— Отчего умерла?.. оттого умерла… ну, так же умерла, как наш тятька.
— А кто твой отец был?
— Я не знаю; я маленький был; помню, как он лежал на столе, такой худой и страшный.