– Мама, я не слабоумная.
– Но ты наивна и доверчива.
– Да, ты права. Когда он пригласил меня к себе в номер, чтобы поговорить о значении Гомера в современном мире, я пошла за ним, как ягненок на заклание. Он изнасиловал меня, а потом передал своему гнусному приятелю. Теперь я беременна и не знаю, кто из них является настоящим отцом ребенка.
Тайя сама не знала, зачем она это сказала. Эти слова вырвались у нее сами собой. Когда Элма побелела и схватилась за грудь, Тайя сама ощутила приближение приступа мигрени.
– Извини, ради бога. Я пошутила. Мне хотелось, чтобы ты поняла: здравым смыслом я не обижена. Я познакомилась с порядочным человеком. Оказалось, что мы с ним связаны благодаря Генри Уайли.
– Так ты не беременна?
– Конечно, нет. Просто я встречаюсь с человеком, который разделяет мою любовь к греческой мифологии. По чистому совпадению, его предок тоже плыл на «Лузитании». Но он спасся.
– Он женат?
– Нет! – Шокированная и оскорбленная, Тайя поднялась и начала расхаживать по комнате. – Я не стала бы встречаться с женатым мужчиной.
– Может быть, и не стала бы, если бы знала это наверняка, – многозначительно промолвила Элма. – И где же ты с ним познакомилась?
– Он присутствовал на одной из моих лекций, потом прилетел в Нью-Йорк по делу и захотел со мной увидеться.
– И что же у него за дело?
Раздражение Тайи с каждой минутой становилось сильнее. Внезапно она ощутила неприятную тяжесть. Казалось, что-то душит ее мозг.
– Он занимается морскими перевозками. Мама, главное в другом. Когда мы говорили о древних греках и «Лузитании», он упомянул о Трех Судьбах. Статуэтках. Помнишь, о них как-то рассказывал папа?
– Нет, не помню. Но кто-то спрашивал меня о них буквально день назад. Кто же это был?
– Кто-то спрашивал тебя о статуэтках? Странно…
– Это было не дома и не в офисе компании, – начала припоминать Элма. – Разговор был случайный, во время приема, на который меня потащил твой отец, хотя мне нездоровилось… Гай! – вспомнила мать. – Это была Анита Гай. Если хочешь знать мое мнение, неприятная личность. В этом нет ничего удивительного. Она вышла замуж за мужчину на сорок лет старше себя, позарившись на его деньги. Естественно, все говорили, что он спятил. Она заморочила голову и твоему отцу. Такие женщины всегда морочат голову мужчинам. Он считает ее настоящей деловой женщиной, достойной доверия. Ха-ха!.. Да, так о чем я говорила? Не могу вспомнить. Такие особы всегда выводят меня из себя.
– О чем она тебя спрашивала?
– Тайя, побойся бога! Если мне было неприятно говорить с этой женщиной, то как я могу помнить подробности беседы о каких-то дурацких статуэтках, про которые ни разу не слышала? Ты просто пытаешься сменить тему. Кто этот мужчина? Как его зовут?
– Салливан. Малахия Салливан. Он из Ирландии.
– Ирландии? Никогда не слышала о такой стране.
– Это остров, расположенный северо-западнее Англии.
– Ирония тебе не идет. Что ты знаешь об этом человеке?
– Что мне нравится его общество. А ему, по-видимому, нравится мое.
Элма испустила страдальческий вздох. Это было ее испытанным оружием.
– Ты не знаешь, из какой он семьи, верно? А он наверняка знает о твоем происхождении. Тайя, ты богатая женщина, живешь одна – что меня очень огорчает – и представляешь собой прекрасную цель для не слишком щепетильного человека. Морские перевозки? Ничего, скоро мы это выясним.
– Нет! – воскликнула Тайя, удивив Элму до такой степени, что та опустилась в кресло. – Ни в коем случае! Неужели ты собираешься натравить на него частных сыщиков? Снова хочешь унизить меня, да?
– Унизить тебя? О чем ты говоришь?.. Если ты имеешь в виду того учителя истории, то он не стал бы так злиться, если бы ему было нечего скрывать. Мать имеет право заботиться о счастье своего единственного ребенка.
– Мама, твоему единственному ребенку уже почти тридцать. Неужели благодаря капризу судьбы привлекательный и умный мужчина не может встречаться со мной, потому что считает меня привлекательной и умной женщиной? Неужели для этого ему нужны какие-то тайные и темные причины? Неужели я такая неудачница, что не могу внушить серьезного чувства ни одному нормальному мужчине?
– Неудачница? – ахнула искренне изумленная Элма. – Понятия не имею, с чего ты это взяла.
– Конечно, – тихо откликнулась Тайя и снова повернулась к окнам. – Держу пари, что понятия не имеешь… Как бы там ни было, тебе беспокоиться не о чем. Он прилетел в Нью-Йорк всего на несколько дней, скоро вернется в Ирландию, и мы вряд ли увидимся снова. Могу обещать: если он предложит продать мне мост через реку Шаннон или вложить деньги в какой-нибудь чрезвычайно выгодный проект, я откажусь. А пока скажи, где лежит дневник Генри Уайли. Я хотела бы взглянуть на него.
– Откуда я знаю? Спроси своего отца. Похоже, мои заботы для тебя ничего не значат. Как и мои советы. Не понимаю, зачем ты вообще пришла.
– Извини, что расстроила тебя. – Тайя подошла к матери и снова поцеловала ее в щеку. – Мама, я люблю тебя. Очень люблю. Тебе нужно отдохнуть.
– Я хочу, чтобы ты позвонила доктору Реальто, – напомнила Элма, когда Тайя пошла к двери.
– Позвоню.
Рисковать так рисковать. Она отправилась в офис «Уайли Антикс» на такси. Тайя хорошо знала себя. Если бы она вернулась домой в таком настроении, то начала бы киснуть и в конце концов решила бы, что мать права. В том, что касалось ее здоровья, Малахии и постыдной тяги к противоположному полу.
Обиднее всего было то, что ей действительно хотелось домой. Хотелось задернуть шторы, укрыться в своей пещере с таблетками, ароматерапией и холодным успокаивающим компрессом на глазах. «Иными словами, уподобиться матери», – с отвращением подумала она. Ей нужно было чем-то занять себя, найти себе дело, и головоломка с дневником и Судьбами для этого вполне годилась.
Тайя расплатилась с таксистом, вышла из машины и немного постояла на тротуаре перед зданием «Уайли Антикс». Как обычно, она ощутила прилив восхищения и гордости. Красивый старый особняк с дверью из закаленного стекла стоял здесь сотню лет.
Когда она была младше, отец раз в неделю брал ее с собой на работу – вопреки предсказаниям и дурным предчувствиям своей супруги. Приводил в сокровищницу, пещеру Аладдина. И терпеливо – Тайя поняла это только сейчас – учил разбираться в эпохах, стилях, дереве, стекле, керамике. И тому, что со временем некоторые безделушки, которые собирают люди, становятся настоящей редкостью.
Тайя старательно училась и, видит бог, хотела сделать отцу приятное. Но она никак не могла угодить сразу и отцу, и матери, никогда не могла занять правильную позицию в этом постоянном перетягивании каната, которым занимались ее родители. Боязнь сделать ошибку и подвести отца мешала ей найти общий язык с клиентами и покупателями и помнить все тонкости дела. В конце концов отец счел ее безнадежной, и ей трудно было что-либо на это возразить.
И все же стоило Тайе войти в офис, как она вновь почувствовала прилив гордости. Тут было так красиво, уютно и стильно. В отличие от родительского дома, здесь все постоянно менялось. Тайя не уставала удивляться, заметив, что знакомая вещь исчезла, а ее место заняла другая. Она ощущала трепет, когда замечала перемену и обнаруживала что-то новое. Тайю восхитило стоявшее в вестибюле канапе. Стиль ампир, решила она. Десятые-двадцатые годы девятнадцатого века. Пара белых позолоченных угловых столиков была новым приобретением, но подсвечники в стиле рококо стояли здесь еще до ее отъезда в Европу.
Она прошла в первый демонстрационный зал, увидела отца и снова испытала гордость. Он был таким сильным, таким красивым! Его седые волосы были пышными и густыми, как мех норки, брови – черными, как ночь. Маленькие очки в прямоугольной оправе не скрывали его умных темных глаз. Стройную фигуру облегал итальянский синий костюм в полоску.
Отец обернулся, увидел ее, после небольшой заминки улыбнулся, передал накладную служащему, с которым разговаривал, и поспешил к дочери.