С грубым стуком Офелия рывком положила книгу на стол, давая мышцам отдохнуть от нагрузки в пару килограмм. Лицевая сторона книги, которую у нее не было времени разглядеть, была выполнена в незнакомом ей орнаменте в виде планеты, но ассоциация появлялась исключительно с Полюсом. Если бы она не знала точно, что это с Полюса, в теории и сама бы догадалась по виду диких глазу, но таких прекрасных узоров. Золотистый круг с пятнами сам коррелировался на земной шар мира, внизу таким же золотым цветом блестела на солнце надпись древнем языке.
Офелия раскрыла перед собой книгу и принялась листать картинки, ибо пытаться читать устаревший алфавит с не менее устаревшими словами и выражениями не имело смысла. Иллюстрации же помогали ей лучше понять устройство тогдашнего мира и отождествить его с сегодняшним. В основном рисунок не менялся: такой же круг, но с иными обозначениями: то стрелки от верхней точки до нижней подобно овалу, то различные объяснения той или иной точки на рисунке, а то и вовсе сфера в разрезе с ядром.
Судя по иллюстрациям, книга и вправду содержала объяснения по поводу устройства мира, а раздел “Геомагнетизм” означал, что это будет связано с магнитными полями. Офелия кивнула самой себе и захлопнула книгу, делая вывод, что она стоит времени Торна. За всей работой, которую Фарук на него взвалил, он точно не уходил из интендантства куда-то помимо секретариата, следовательно, книга из новой библиотеки могла его заинтересовать.
Офелия схватила том и подошла к тому же зеркалу, откуда минут пять назад вынырнула. Столько переходов за последние полчаса, а заканчиваться они и не думали. Она закрыла глаза и вновь их открыла, представив кабинет интендантства и кучи однотипных темных папок с кучей документов – последствий бюрократии. Вдруг она улыбнулась, представив среди них скорчившегося Торна, что пытался установить верность заполнения документов. Подобная картина у многих вызывала отторжение, но ее она выводила на маленькую радость, ведь несмотря на всю серьезность вида Торна, Офелия была знакома и со второй его стороной – смущенной и живой.
Твердь зеркального покрытия стала проницаемой, предоставляя ей доступ к интендантству и всем его сопутствующим содержаниям. Офелия исчезла из поместья Беренильды, словно и не возвращалась туда, и попала в окружение тесных стен гардеробной с уже убранными мундирами, а не как в прошлый раз, когда она их нечаянно свалила все на пол.
Толстая книга тут же дала о себе знать, потянув Офелию к полу, но она мигом подкинула ее под мышкой и стабилизировала в руках. Шарф вновь любопытствовал и трогал непослушными косичками золотые вставки мундиров, будто бы никогда не встречал золота прежде. Офелия отдернула его от одежды Торна свободной рукой, как вдруг одна из косичек шарфа запуталась в ее большом пальце.
Уже раздраженный вздох вырвался у нее изо рта, и только с усиленными стараниями сохранить спокойствие и не психануть, она с помощью шарфа смогла распутать его косичку и свой палец. Однако очки уже налились ярким красным оттенком.
Офелия вышла из гардеробной, вежливо постучав и тем самым сообщив о своем приходе. Благодаря тому, что она появлялась лишь из гардеробной, у Торна не имелось нужды отвлекаться от работы и смотреть, кто же пришел: это всегда была Офелия.
– Давно вас не было, – напомнил Торн. Он сидел за рабочим столом и разгребал уже белые документы, явно новые и с особо важными данными.
Офелия поймала нотки вежливости и спокойствия в голосе Торна и подошла к столу увереннее, зная, что сегодня он в настроении говорить. Увидев его в привычной среде, она почувствовала спокойствие и умиротворение, будто бы она, как и пять лет назад, приходила к нему в интендантство без понятия о всей подноготной выбора Торном невесты, его истинных мотивов и его самого как личность. Теперь эти визиты казались ей самым приятным в мире, она знала Торна, понимала, что цели выше достигнутой ими на Вавилоне уже быть не может, и интендантство навевало чувство ностальгии по былым временам в неведении, вот только теперь они с Торном поменялись местами.
– Прошу прощения, у меня была уважительная причина, – ответила она, встала около Торна и начала рассматривать документы. – Вы подготавливаете пачку бумаг к съезду?
Торн мельком повернул голову к ней и, убедившись в приемлемой дистанции, вернулся к работе с бумагами. Сегодня он казался еще большим роботом, чем обычно, движения машины стали точнее и резче, а сам он явно спешил.
– Именно, – сказал Торн, сверяя время по часам. – Фарук изъявил желание получить все как можно раньше.
Теперь Офелия вообще ничего не понимала. Она была лично знакома с мнимым нравом монсеньора, но совершенные Торном преступления он должен был давным-давно забыть, еще во время его кочевания ковчегами. В чем заключалось желание подставить Торна, она разобрать не могла, и это заставляло сердце биться чаще. Если она не поймет причин, то не сможет защитить Торна от его же семейного свойства, которое несомненно проявится, только пришли за ним жандармов.
– Как думаете, почему он вас нагружает не только работой, которую положено выполнять интенданту, но и ту, что не в вашем спектре обязанностей? – спросила Офелия и почувствовала, как рука уже устала держать книгу на весу, и поставила ту перпендикулярно столу, положив сверху ладони и обогнув металлическими пальцами поперек.
Торн опять повернул голову в сторону Офелии и глянул на огромный учебник, потрепанный временем и инверсией. Несколько недель назад он бы порядком удивился, что ему принесли это, но с появлением Офелии у Торна уже не осталось сил удивляться чему-либо. То она откуда-то взяла его игральные кости, то знает его как облупленного, а то и вовсе оказывается крестной тетей его кузины.
Торн покачал головой, делая новую ставку о том, что Офелия учудит дальше, уже начиная забавляться, что ему было совсем несвойственно…
Нет. Торн не имел права поддаваться, пусть и воображаемому, азарту и играм, поэтому мысленно встряхнул себя за плечи и вспомнил вопрос Офелии.
– В силу своего характера и новых обязанностей, полагаю так, – ответил он мрачно, продолжая заниматься работой.
Редко Офелия замечала в нем усталость ранее, но после того разговора на инверсивной земле, когда она нашла в себе силы признаться в бесплодии, в Торне как будто что-то изменилось. После двух лет странствий в Нечте он изменился по характеру, и она тщетно пыталась понять, что же случилось там, в Изнанке. Сейчас Торн выглядел уставшим человеком, который мечтал о разгрузке, когда как несколько лет назад был бы рад огромному количеству работы и заданий, чтобы поменьше общаться с людьми.
Ей хотелось подбодрить его, но она не знала, каким образом можно это сделать, Торн воспринимал любое проявление заботы с подозрением и недоверием, чувством, словно ему льстят, чтобы потом использовать.
И она лишь продолжила наблюдать за его работой.
– Вы считаете, Фарук может нагружать других, так как не может справиться сам? – уточнила она.
– Не может? – переспросил Торн риторически. – Он богоподобен, он может. Я бы сказал просто не хочет, не желает брать на себя ответственность за происходящее, в отличие от других Представителей.
Офелия кивнула, кладя книгу на стол. Металлические пальцы задумчиво застучали по деревянной столешнице довольно медленно, оставляя после себя более низкий звук, чем при стуке обычного человека. Она размышляла над словами Торна, будучи полностью согласной. Фарук всегда был, есть и будет странным персонажем при власти и единственным, кто не захотел взрослеть даже после открытия правды о прошлом Духов Семей.
– Инфантильный характер ребенка, – протянула Офелия. – Именно он делает из Фарука отвратительного Представителя, учитывая ежегодные рейтинги Серениссимы.
Торн угрюмо кивнул, перелистывая файлы. Как поняла Офелия, он проверял верность заполнения документов послом, секретарем и другими людьми, что отвечали за определенные бумаги на съезде. Она до сих пор поражалась его многозадачности в такие моменты, как и сейчас завороженно наблюдала за алгоритмической деятельностью.