– Рейтинги отвратительны, – согласился Торн. – Полюс, если не на последнем, то в пятерке худших абсолютно везде. В первой тройке мы только по выработке металла, но это не то, чем гордятся нормальные люди, ибо Полюс имеет больше всего залежей.
– Логично, что он будет первым, – дополнила Офелия, разочарованно вздохнула и опустила взгляд на золотую иллюстрацию на лицевой стороне книги. – Хуже всего то, что большинство граждан и не понимают всего ужаса в политике Фарука, считая его мудрым Представителем.
Торн был вынужден согласиться. И вправду, аристократия Полюса в большинстве своем занята удовлетворением собственных желаний и утех, не заботясь об авторитете территории. Она тупа и абсолютно безграмотна в этом вопросе, но даже если бы была образована, толку от образованности мало.
– Вы правы, но их понимание ситуацию не изменит, – промолвил Торн, поворачивая голову к другим документам. – Представляете, что будет за скандал, если граждане захотят сменить Представителя? Кто это будет, как отреагируют остальные территории? Представители остальных восемнадцати территорий вряд ли будут рады новому лицу.
Офелия пожала плечами, поддевая пальцем позолоченную планету. В вопросах устройства власти мало кто разбирался не то чтобы хорошо, даже вообще, а потому проблемы Полюса, заключающиеся исключительно в лице Фарука, разрешить некому. Однако причин его поведения нашлось много.
– Возможно, он боится нести ответственность после рождения дочери? – подумала Офелия. – Когда на ребенка сваливаются обязанности, несоответствующие складу его ума, он может часто плакать и истерить, – она замолчала, думая над следующими словами, покачала головой и посмотрела Торну в глаза, удивившись, что все это время он ее внимательно слушал и даже прервал работу. – Но это не вяжется с временем: Виктории через полгода исполнится шесть, уж за столько времени стоило бы смириться…
Торн отрицательно покачал головой.
– Не думаю, что Фарук с мозгами вредного ребенка будет так просто мириться. К тому же, два года назад началась перестройка, груз обязанностей стал только больше.
Офелия молча согласилась и глянула на бумаги перед Торном.
– И скоро съезд Сената, где Фаруку придется вести себя по-взрослому, – сказала она. – Поэтому он из вредности заставляет страдать остальных.
– Или ищет повод казнить неугодных ради своего каприза, – закончил Торн. – Своими людьми он будет размениваться как ни в чем не бывало.
Офелия старалась не показать, как страшно ей было слышать эти слова, еще и таким спокойным голосом, будто бы Торна не беспокоил риск своей казни под импульсивным решением Представителя, но все же прикусила губу. Если это случится, она не знает, что будет с ней…
– И фаворитки не могут повлиять на его решение? – спросила она, намекая на Беренильду.
Торн достал из файла лист бумаги и отложил его в другую стопку, маленькую.
– В прошлый раз не могли, с чего бы в этот?– ответил он. – Не знаю как вы, но я и знать не хочу. А если доделаю всё в срок, то и не придется узнавать, – он захлопнул папку и открыл ящик с правого боку, доставая оттуда чистые шаблоны документов: видимо, та маленькая стопка – неверно заполненные, а у Торна времени заставлять заполнять других людей не было. – Раз уж вы здесь, расскажите, зачем вам эта книга?
Офелии понравилась идея сменить тему беседы на менее мрачную, и она придвинула книгу к Торну поближе. Торн отложил закрытую папку в сторону, освободил место, и Офелия раскрыла ее на закрепленной странице.
– Сегодня Гектор потерял шапку в той библиотеке, которую присоединили два года назад, – объяснила она. – Оказалось, в ней был раздел о геомагнетизме. В последнюю нашу встречу вы изучали некие документы о физике, и я подумала, это может вам помочь…
Последние слова она произнесла неуверенно и смущенно, ибо под давлением пристального взгляда Торна абсолютно все теряли самообладание: кто-то боялся, у кого-то случалась паническая атака, а Офелия начинала сомневаться в своих выводах и суждениях. Тем не менее, Торн склонился над книгой и силился прочесть что-то в текстах, написанных мертвым алфавитом.
– Не думаю, что у вас получится, – сказала Офелия. – Если вы не запомнили язык тогдашних жителей Полюса.
Торн скептически хмыкнул и перелистнул страницу на новую, где красовалась иллюстрация в виде круга с идущими от верха к низу линиями со стрелочками. Торна она заинтересовала, и он насупил брови в сосредоточении, выстраивая в голове новые теории и гипотезы. В такие моменты Офелии казалось, внутри черепа находятся шестеренки и начинают свою непрерывную работу строго по графику подобно хозяину. Однако в скором времени Торн отодвинулся от книги и вернулся к документам.
– Расшифровка языка займет много времени, а поиск того, кто знает этот язык, займет еще больше, – отчеканил Торн строже обычного, как он делал всегда, если разговор касался мироздания. – Если и разбираться, то по схемам.
Офелия кивнула, листая книгу и разглядывая иллюстрации. Отныне ее любопытство можно было утолить лишь знаниями, что хранились на страницах древней рукописи. Она поняла, что это именно рукопись, ибо цвет чернил отличался на каждой странице, да и рисунки своими формами и размерами тоже. Офелия листала медленно, надеясь найти что-то стоящее, и вдруг это что-то нашла…
Взгляд Офелии изменился с немного заинтересованного на пронизанный гипотезой, она убрала руку с угла страницы и принялась изучать рисунок детально, еще не понимая, на что смотрела. На круг, но зоны суши и моря были размечены иным образом, теперь посередине был океан и лишь по краях имелись огромные острова и архипелаги, а там и территории. Она поняла, что набрела на нечто новое, а стрелки к середине круга, то бишь в центр океана, оправдывали ее настороженное настроение.
– Вам стоит взглянуть… – пролепетала Офелия невнятно, открыть рот широко у нее не хватало собранности.
Торн перевел взгляд на книгу и оценил новую иллюстрацию, оказавшись довольно близко к Офелии. Его светлые волосы почти касались ее подбородка, а длинные когтистые пальцы гуляли по рисунку рядом с ее металлическими протезами, но она старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, следя за потоком мыслей Торна, как вдруг его палец коснулся руки Офелии. Одно легкое небрежное касание, они только столкнулись во время изучения.
Одновременно они застыли на месте: Торн, склонившийся над страницами, и Офелия, стоявшая рядом. Обоим захотелось скривиться и зажмуриться, лишь бы не видеть лица друг друга, но неловкое касание пальцев стерло возможности двигаться и коммуницировать, поэтому они продолжили стоять, в немом вопросе уставившись друг на друга. Офелия вглядывалась в блестящие серые глаза и незаметно для Торна надеялась поймать в его взгляде хоть крупицу былого и родного, того, что она наблюдала каждый день, и к своему удивлению у нее получилось уловить в его глазах искорки безумия, будто бы он терял над собой контроль в моменты неподобающей близости с Офелией, но не в опасном ключе, а в совершенно ином. Офелии казалось, он и сам был в шоке, но пронзающе прямой взгляд заставлял ее внутренности гореть от смущения, а шарф лишь потакал, обвивая шею хозяйки, на пару с очками, меняющими цвет на малиново-красный.
Торн смотрел на Офелию, чувствуя металлический холод по руке, но не желая ее убирать. Спицы и шестеренки, сложенные в надежный механизм, иронично кажущийся невероятно хрупким и шатким, они напоминали ему о некой тени из прошлого, которую он, как ни смешно, вспомнить не мог. Торн силился увидеть в Офелии хоть что-то, что поможет узнать правду о странных призраках прошлого, мучивших его с самого пробуждения в больнице, но ее взгляд говорил лишь об удивлении его бестактности.
Вмиг Торн осознал, что сейчас происходит, и отдернул руку от серого металла, возвращаясь к работе. Он не может позволять себе слабость никогда и ни при каких обстоятельствах, а сейчас чуть было не поддался… Чему? Почему именно Офелия вызывала в нем бурю противоречивых эмоций, когда одновременно ему хотелось и выгнать ее, чтобы вернуть свою жизнь в прежнее строгое и методичное русло, и попросить остаться еще ненадолго, ведь ее общество обладало новым для Торна свойством, когда он открывал в себе способность чувствовать. Стоит увидеть копны кудрявых волос в дверном проеме, так сразу внутренности подскакивают и возникает желание догнать, посмотреть еще, еще хоть минуту…