Офелия вздохнула, вспоминая, что нужно продолжать излагать мысль о феномене Изнанки.
– Странности произошли еще с одним кадром, – сказала она. – Незадолго до моего полета на Полюс в дом заявился никто иной, как знаменитый Лазарус, – в скепсисе скривила губы Офелия. – Хотя, уже не очень знаменитый.
Торн нахмурил брови.
– Слуга Бога, – дополнил он задумчиво. – Главная пешка Евлалии Дийё, но разве он не пропал…
– Да, он попал в Изнанку вслед за вами, – согласилась Офелия. – И вместе с вами вышел, только… Кроме нас и еще нескольких человек его никто не помнит.
Торн потер подбородок и впился взглядом в кружку на столике, будто бы она была причиной всех проблем. Временами сильнейшая сосредоточенность Торна пугала и Офелию, так что она была не так категорична к тем, кто его боялся. Даже думая над физическими пространствами Торн мог вселять страх.
– Я, Ренар и Гаэль лишились памяти, Лазаруса лишили памяти в головах простолюдинов, – сказал он и повернулся к Офелии. – Полагаете, это может быть связано с Изнанкой?
Офелия коротко закивала.
– Иначе объяснить невозможно, – продолжила она, – но вопросов слишком много. Почему разрыв произошел именно на Полюсе, что стало причиной вашей амнезии и придет ли ей конец? Если нет, то возможно ли вернуть все вручную или…
– Не думаю, что это столь значимый вопрос,– прервал ее Торн. – Мир Verso лишил памяти только о вас и только на уровне разума, не затронув семейные свойства.
– Вы считаете возможным восстановить вашу память и память Ренара и Гаэль? – выпрямилась Офелия, ожидая ответа.
Торн едва заметно кивнул, глядя на нее даже мягко, как показалось. Плечи Офелии тут же расслабились, ощутив уютный и тихий характер обстановки. Эта ночь стала особенной в его отношении к ней, но в то же время и взвалила на него еще и чувство вины, словно он был виновен в своей амнезии. Офелия хотела сказать, внушить Торну, что в этом его вины нет и она никоим образом не мучится, пытаясь заставить его вспомнить, но это бесполезно: Торна переубедить невозможно.
И все равно смотреть на него, скованного новыми кандалами, Офелии было больнее всего. Иногда Торн причинял ей боль, сам того не ведая. Сейчас ее сердце снова сжалось под давлением опечаленного взгляда, как и всегда, появилось желание устранить все и всех, кто мог быть причиной его боли. Даже если ею являлась и она сама.
– Однако этим вопросом стоит заняться после съезда, – сказал Торн. Офелия вздрогнула от резкости смены тона. – Мне и Арчибальду предстоит собрать весьма много документов, нужных непосредственно для съезда, а не его организации, – открыл он крышку часов старым добрым щелчком. – Это займет много времени, поэтому надеюсь, по окончанию съезда проблема вашего брата будет решена.
Офелия подняла голову, услышав о Гекторе. После вчерашней ситуации малейшее упоминание о нем заставляло ее нервно вздрагивать и резко оборачиваться, надеясь на услышать об очередном приключении.
– Гектор… – протянула Офелия. – Кажется, его проблема уже решена.
Разобрав ее невнятную речь, Торн удивленно повернулся.
– Так быстро? – уточнил он.
– Да, – ответила Офелия. – До дня защиты он не будет пользоваться новообретенным свойством, а уже после я и моя семья решим, что делать с ним дальше. До этого момента я постараюсь найти как можно больше информации о специальных центрах на других территориях, быть может, есть подходящий.
– Тогда вам стоит сделать это во время моего отсутствия, – сказал Торн. – По возвращению, если у вас будет время, я желаю найти все ответы.
Офелия кивнула, поняв свою задачу. Однако по-хорошему она бы отложила съезд на несколько месяцев вперед, ибо не желала отпускать Торна одного надолго, и дело даже не в когтях, хотя то была одна из причин. Ей всегда было мало его общества, абсолютно всегда. На Полюсе все закончилось слишком быстро, даже не успев начаться. Вавилон же не был подходящим местом для этого начала, там перед ними стояла задача важнее любых чувств и их проявлений, а когда история Другого закончилась, их собственная снова не началась. И сейчас им опять приходится вертеться, дабы угодить всем, опять приходится откладывать жизнь, чтобы найти ответ.
Замкнутый круг.
– Не знаю, помните вы или нет, – начала Офелия, – но перед решением Фарука повторить судьбу вашей матери, вы представляли его в другом месте.
– Там, где я отрекся от обязанностей и должности интенданта? – уточнил Торн. – Как же это забыть…
Офелия горько улыбнулась, немного пораженная его внезапной иронией. Юмор из уст Торна был как снег среди лета.
– Да. И я хочу попросить вас кое о чем, – продолжала она, начиная теребить край пальто. – Не повторяйте это снова, сделайте все тихо, как на очередном съезде. Опираясь на опыт в поиске Другого, я могу сказать, что нам с вами всегда было выгодно действовать сообща, проблема не ждать три года была в том, что вы посмели определять мою судьбу за меня и сочли меня не готовой к тому, чтобы раскрыть все тайны. Однако решать за меня вы отныне не в силах, и я заявляю, либо мы работаем сообща, либо мы никогда не найдем ответов.
Глаза Торна расширились от ее уверенного и твердого тона, будто бы она не его жена, а строгий учитель. После такого и Торн опасался перечить Офелии, хоть изначально и не собирался.
– Раз вы настаиваете, то я вмешиваться не буду, – согласился он.
Теперь Офелия была спокойна. Торн мог бросать, мог лавировать между интригами, мог переворачивать факты в свою пользу, но он никогда не лгал ей. Если он сказал, что вернется без происшествий, значит, он вернется без происшествий.
Офелия, все это время смотрящая в пол, заметила руку Торна, он неуверенно коснулся ее ладони и остановил нервно мельтешащие пальцы вокруг края пальто. Медленно и бережно повернул ладонь тыльной стороной к себе, пальцем потер кожу, покрывшуюся мурашками от холода. Офелия выпустила борт одежды, расслабила пальцы. Глубокий вздох был полон дрожи в голосе, непонятно почему: казалось бы, сейчас она чувствовала себя лучше чем когда-либо, но голос срывался от малейшей тревоги.
Торн держал ее металлические пальцы как самые настоящие и продолжал растирать и согревать руку, успокаивая Офелию.
– Вам бы вернуться назад, – сказал он, поднимая на нее глаза. – Сколько вы спали?
– Практически не спала, – вздохнула Офелия и покачала головой. – Но я не хочу туда возвращаться: кто знает, а не сидит ли там оно?
Торн поднялся с дивана в направлении окна, но на этот раз не для загадочного вида. Он закрыл его, не оставив и щели для ветра. Щеки Офелии обдало теплом духоты, а кожа на руках наконец разгладилась.
– Вы вели разговор с Другим, были на иной стороне мира, а теперь боитесь вернуться в комнату? – с ироничным подтекстом спросил Торн, поворачиваясь обратно.
Офелия, улыбаясь, кивнула.
– Думаю, некорректно сравнивать эти два аспекта, – сказала она и натянула рукава пальто на ладони. – Тогда я знала, что Другой хочет меня убить, а это существо – одна сплошная загадка, – она пожала плечами.
Торн скептически хмыкнул и пересек комнату к шкафу, где находился тот самый плащ, который он ей отдал давным-давно. Офелия, следя за движениями Торна, с ужасом осознала, как в действительности давно был случай, когда он отдал ей этот плащ. Как они стояли перед тем зеркалом в гардеробной и она впервые услышала из его уст завуалированное, но все же признание.
Я начинаю привыкать к вам.
Она задалась вопросом, говорил ли Торн правду тогда. Быть может, он воспользовался моментом, чтобы убить двух зайцев: и завоевать ее доверие, и скрытно признаться в истинных чувствах. Это было бы вполне в духе Торна, отчего она каждый раз удивлялась.
– Что вы делаете? – спросила она, увидев, как Торн достал что-то с верхней полки.
Он захлопнул дверцу шкафа, разворачивая в руках теплый плед с двумя слоями.