- В каком аэропорту?
- Тверь. Змеево.
- Восколько вылет?
- В девять вечера.
- Это довольно интересно.- Агафоклис уперся взглядом в приближающегося официанта, и молчал, пока тот предлагал меню и забирал уже пустую кружку из под кофе. Таня заказала себе еще кофе, Агафоклис же отказался. -У тебя есть еще что мне рассказать?
- Это все что я знаю.
- Скудно. Это только на смену личности тянет.
- Ну, по лаборатории у меня информации нет. Но ты и не этим интересуешься, верно?
- Слушаю.
- Слышал что-нибудь об озере Смердячьем в Шатурском районе?
- То самое озеро, что имеет идеально круглую форму? Говорят оно образовалось из-за метеорита.
- Да оно. Недавно проводилось исследование. Выяснилось, что эта местность как-то по особому действует на питаль.
- Как именно?
- По разному. У одного из ученых изменились нейронные связи, чем в корне изменили его чип. Теперь он не является соулмейтом своей жене. На него больше других повлияла аномальная зона озера, потому что он провел возле него две недели, никуда не уезжая.
- Такого я еще не встречал за свою жизнь. Похоже на какой-то бред.
- Я тоже так думала, пока не увидела анализы.
- Ты их видела лично?
- Да. Самого ученого я не знала, он даже не из Москвы. Но я исследовала это явление вместе с еще парой десятков заинтересовавшихся.
- Ясно. Это уже по-интереснее. Когда ты будешь готова к переезду?
- Завтра.
- Полетишь через Грецию. Там тебя встретит человек и поможет с документами. Английским же владеешь?
- Конечно.
- Хорошо. Побудешь какое-то время в Афинах, пока я со всем не разберусь и не решу насколько полезной окажется информация.
- Я рассчитываю на твою щедрость.
- Смотри, как бы вместо всего этого я не отблагодарил тебя губозакаточной машинкой. Ну что ж, мне пора. Думаю, в следующий раз, когда мы с тобой увидимся, ты будешь уже не Татьяной.
- Пока, красавчик.
После этих слов Татьяна будто тут же потеряла интерес к Агафоклису, отвернувшись к официанту, который принес ей вторую порцию кофе.
Агафоклис стремительно вышел из кафе и, сев в машину, направился в аэропорт о котором говорила Таня.
Поездка была долгой и нудной. В голову лезли всякие навязчивые мысли. Еще дождь никак не желал заканчиваться. Сначала Агафоклис все думал о том, как вывести профессора на разговор. Он ведь не станет разбалтывать свои секреты кому попало. А на построение отношений не будет времени. Чудом будет, если Агафоклис вообще успеет до вылета. А еще найти человека, которого никогда не видел, в толпе тоже может оказаться проблемой. Но с этим сообразительная Татьяна тоже помогла. Телефон издал звук уведомления и на экране высветилось сообщение от нее. Без всяких слов. Там была только фотография профессора. Что ж, задача немного упрощается. И все же надо подумать, как он будет уговаривать его рассказать о своих экспериментах и их результатах. Может денег ему предложить?
Дождь монотонно барабанил по лобовому стеклу. Дворники еще более монотонно убирали с него воду. Агафоклис обычно не любил слушать музыку в машине, но в этот раз не выдержал этой гнетущей серости. Включил радио. Там играла какая-то жизнерадостная песня. Агафоклис честно пытался настроиться на ее настроение, но вскоре собственные мысли заглушили музыку. Он думал о причине, почему он так подавлен. Ему бы в пору радоваться, что удалось-таки что-то накопать и полгода стараний не прошли даром.
Но сейчас он чувствовал себя полностью опустошенным. Одна часть его говорила ему, что нужно довести дело до конца, другая же твердила, что это уже не важно. Но если не важно, то к чему ему теперь стремиться? Если мечта всей его жизни теперь не имеет никакого значения, то о чем мечтать? Долгое время он возвышал себя над всеми людьми. Их ценности Агафоклису казались мелочными и пустыми. Дом, машина, семья, достойная работа - все о чем могут мечтать скудные существа. У него же была великая цель, предназначение, важная миссия, в которой он уже не уверен. Он даже начал сомневаться в выполнимости поставленной перед самим собой задачи. Что если нет никакого секрета у Системы? Что если она просто существовала изначально, как Земля и космос? В конце концов за свою жизнь он добился много чего. Как минимум получил дипломы Гарварда, Кембриджского и Калифорнийского университета. Только из Оксфорда его отчислили на втором курсе за чрезмерно проявленную инициативу. Это было как раз в то время, когда «ведьм» сжигали на кострах. К тому веку Агафоклис уже объездил полмира и знал в разы больше местных профессоров. Он призывал их к экспериментам, на которые в то время люди не решались. После того, как его отчислили из университета, он решил проводить исследования сам. Его застали за этим занятием и предали суду. Он едва не оказался на костре, сумев убедить некоторых судей, а других подкупить. Сейчас он вспоминал эти времена с улыбкой.