Свернув с выложенной бетонной плиткой тропинки, пенсионер-адмирал присел на край свободной парковой скамейки, уютнo устроившейся в прохладной тени. Гладковыбритый подбородок Ивана Ивановича неконтролируемо, едва заметно подрагивал от подступающей к горлу обиды. В отличии от остальных престарелых сoжителей пансионатa, в этот день он был совершенно один.
Стянув с головы фуражку, Сидоров бережно отложил головной убор на скамейку рядом с собой и достал аккуратно сложенный носовой платок. Оттерев выступившие на лбу капли пота, Иван Иванович тайком промокнул глаза, безутешно слезящиеся то ли от старости, то ли от нахлынувшей жалости к самому себе.
- Хоть бы отзвонился, зaсрaнец, раз приехать не смог, - сердито пробубнил пенсионер себе под нос.
Мимо него пронеслась шумная стайка мальчишек. Оседлав палки, молодая "конница" с победным криком "ура" гнала невидимого врага прочь. Сидоров проводил малышей осуждающим взглядом и строго шикнул на детвору:
- А ну, тихо! Разгалделись тут!..
Мальчишки замерли буквально на секунду, но тут же умчались прочь, не обратив на ворчливого старика особого внимания. Иван Иванович строго нахмурил седые брови и безнадежно махнул в сторону детворы рукой.
- Хоть бы Клавдию с Ванюшей прислал, - тяжело вздохнул старик, вспомнив о невестке и любимом внуке. - А может в действительности в пробке стоят, а я, старый дурак, наговариваю тут…
Он оглянулся в сторону серого здания пансионaта в надежде услышать, как кто-то из медработников зовет загулявшего в парке пенсионера, когда его уже который час дожидаются приехавшие навестить родственники. Но надежды не оправдались. Парк по-прежнему наполняли отголоски чужих разговоров, смех, детский визг, военные песни. Через динамики колонок в сотый раз хрипела голосом Лещенко заезженная граммпластинка. Но никто не искал и не звал Сидорова Ивана Ивановича.
- …Здравствуй, мама, возвратились мы не все… Босиком бы пробежаться по росе!.. Пол-Европы прошагали, пол-Земли... Этот день мы приближали как могли… Этот День Победы… Порохом пропах… Это праздник… С сединою на висках... Это радость… Со слезами на глазах… День Победы! День Победы!..
Оперевшись руками о колени, пенсионер-адмирал поднялся на ноги и медленно побрел вдоль длинного забора, за которым плотным рядом выстроились автомобили гостей. Уходящая вдаль трасса оставалась пустынной, игриво сверкая в солнечных лучах миражoм разлившихся по асфальту луж.
- А ну, папаша, подсоби-ка, - с натугой в голосе попросил кто-то из-за забора и в ту же секунду над узорным кирпичным перриметром возникла рука с полиэтиленновым пакетом, многообещающе звякнув стеклотарой.
- Распитие спиртных напитков на территории пансионата строго воспрещается! - сурово заметил пенсионер.
Над забором возникла сначала одна голова, а следом за ней другая. Мужчины переглянулись и расплылись в добродушной улыбке.
- Сегодня же праздник… Чуть-чуть можно.
- Праздник – не отрицаю, - утвердительно кивнул головой пенсионер. - Но осквернять праздник пьяным дебошем считаю возмутимым и осудительным.
- Да, ладно тебе, Адмирал… Держи пакет…
Иван Иванович отрицательно замотал головой, демонстративно заложил руки за спину и неторопливо отправился дальше по тропинке вдоль кирпичного забора.
Обойдя территорию парка в очередной раз, Сидоров повернул обратно к зданию Дома Престарелых. В доносившемся из парка отголосье военных песен отчетливо проявились пошатнувшиеся от тайком принятого алкоголя нотки. Иван Иванович угрюмо ухмыльнулся и, медленно поднявшись по ступеням крыльца, скрылся в темноте подъезда.
Пройдя по опустевшему вестибюлю пансионaта, пенсионер поднялся на свой этаж и направился к занимаемой им комнате.
- Иван Иванович, - тихо окликнул его приятный женский голос. - А что же Вы здесь делаете …один?
- Своих жду, - оглянувшись, буркнул Сидоров.
- Еще не приехали? Странно, - удивленно переспросила поднимающаяся из-за стола дежурной медсестры девушка. - Может Вам что-нибудь нужно?
- Екатерина Леонидовна, - нахмурив брови, пенсионер строго оборвал любезность медсестры. - Займитесь своими делами… Мне ничего не нужно.