Стесняется говорить? Так я не моралист. Даже если бы она забеременела от групповой связи… Да я бы и сама на это пошла, если бы была уверенна, что забеременею.
Глядя на нее понимаю, что она уже приняла решение, и ждет похожее от меня. Для нее, если мы обе думаем одинаково, значит, правильно. Сама рассуждала так же когда-то. Потом научилась не зависеть от чужого мнения и не ждать «поддакиваний».
- Кого ты хочешь мальчика или девочку?
- Мальчика… Не хочу, чтобы девочка повторила мою судьбу.
Вот и доказательство, что она все решила для себя. Я, конечно же помогу ей. Но не похоже на Яну, чтобы она вот так забеременела от случайного человека. Но пытать ее только делать хуже. Пусть сначала привыкнет к мысли, что ее жизнь изменится.
- Ты всегда можешь рассчитывать на меня,- заверила ее.
- Спасибо… Я… так боюсь не справиться,- она тяжело выдыхает.- У меня не было ни кошки, ни собаки. А тут… такая ответственность,- мы замолчали, каждая думая о своем. Тишину нарушила Яна:- Знаешь, что странно: ни он, ни я не думали особо о предохранении. Оба точно с ума сошли. Как дети, что дорвались до сладкого… Мы же взрослые люди. Оба ответственные. А тут…
- Судьба,- выдохнула, улыбаясь. Я радовалась за нее. Радость, как мед, горчила сожалением о себе. В глазах уже щипало непролитыми слезами. Чтобы отвлечься, вспомнила подходящий случай из жизни.- Сокурсница моя рассказывала, как забеременела в первый раз. Была она девушка симпатичная. ВУЗ столичный. Парней отшивала на раз-два. Строжайший отбор. И занесло ее на отдаленный хутор на юге России. Два с половиной дома, где доживали три с половиной старушки. И он… говорит, молодой и красивый был, как Орландо Блум. Сошла с ума на три дня. О предохранении и речи не было. Родители, узнав о беременности, сначала на аборт отправляли, потом требовали выдать имя виновного. Съехала к бабушке и родила мальчика. Потом замуж вышла, родила еще сына и дочь. Но и сейчас надышаться не может на старшего. Только о нем и речи. И умница, и красавец… и все-все…
- А чего не вышла замуж… за этого сельского Орландо? Он бы не отказался от столичной невесты.
Слушая про чужую жизнь, Яна оживилась. Появилась легкая улыбка, глаза заблестели. Включила язвительность.
- Она не сказала. А я думаю, не стала парня ломать. Это же его выбор: сенокос, кролики… Кто знает, как бы он прижился в столице. Ее родители не приняли бы его. Пить бы начал или драться.
Мне казалось, молодые люди, живущие на особицу, любят тишину, одиночество и свободу. У них свои правила, свой ритм жизни. Среди высоток, загазованного воздуха, вечной спешки, они умирают. Не всем птицам хорошо живется в клетке.
- Я думаю, виновата культурная пропасть,- сделала свой вывод Янка.- Ладно бы она из обычных была, а то интеллектом бог наградил. Интересы разные, говорить не о чем… Так он так и не знает о сыне?
- Знает. Она рассказала, вернее, написала в письме. Он не ответил. Она и не ждала ответа,- и, предвосхищая вопрос, пояснила:- Она считает, отец должен знать, что у него есть ребенок. А что делать с этим знанием – это его решение. Не она за него решает. Он сам за себя… И сыну, когда подрос, сказала тоже.
Я тоже так считала. Все должны знать правду, а что с ней делать – это личное дело каждого. Поговорив еще, мы разошлись спать. Вторую ночь, я не могла уснуть. То ли перенервничала, то ли шум никогда не спящего города мешал. Мысли разные, глупые лезли в голову. Все пыталась себе представить нормального Новгородцева, любящего мужа и отца троих детей, как уверяла меня Яна. Но никак не монтировался этот «ледяной лорд» с понятием «любящий». Так и заснула, и приснился мне господин адвокат, доказывающий мне на деле, что не такой он и ледяной, как я о нем думаю.
***
Татьяна
Весь следующий день мы с Яной гуляли по столице, принаряженной ко Дню города. Уехала только вечером. Уже в сумерках подходила к дому, на ходу вынимая ключи из сумки, когда на мокрую дорожку прыгнул жалобно мяукнувший Степан. От неожиданности я остановилась. Кот урча начал тереться о ноги.
- Степ, ты чего? Соскучился? Чего это ты гуляешь? Наташа забыла тебя на улице? Ты голодный? Вот сорока! Говорила ей, чтобы не выпускала тебя.
Мысленно ругая Наташу, я открыла калитку. Кот бежал за мной, не отставая, жалуясь на ходу. Бросила привычный взгляд на дом и остановилась. Окно кухни, выходящее на двор, было настежь распахнуто. Свет не горел. Занавеска, вытянутая сквозняком наружу, висела мокрой тряпкой. Остановилась на дорожке, не зная, что думать. В голове вихрем пронеслась куча вариантов. От залезших ночью воров, убивших Наташу, до Ефима, приехавшего мстить. Ругала себя, что загулялась и так и не позвонила ей днем. Стало по-настоящему страшно. Нервно сжевала несколько смородиновых ягод, оставшихся на кусте, не почувствовав вкуса.