– А нога твоя как же?
– А что нога? Я без каблуков, туфли удобные. Платье вот только… не подумала я, надо было хоть плащ взять.
У платья была сильно декольтированная спина, воротник-ошейник, переходивший в «английскую» пройму, и длина почти в пол, и я даже не потрудилась прихватить с собой что-то на случай, если замерзну. Жалко…
– Это не проблема, – отозвался Акела, сбрасывая пиджак и протягивая мне. – Возьми, я сейчас…
Я увидела, как он быстро снимает с плеч кобуру на ремнях и прячет в карман брюк небольшой пистолет. Ого…
– Ну все, идем. Прощаться будешь с кем-нибудь?
– С кем? Я тут ни по кому скучать не буду.
Моя единственная за всю школьную жизнь подруга Лана год назад уехала с родителями на ПМЖ в Израиль, что для меня стало настоящей трагедией – мы с ней были неразлучны со второго класса. Остальные девчонки со мной не дружили, считая чокнутой. По их понятиям, я интересовалась не тем, чем надо, занималась не женским видом спорта и общалась не с теми людьми. Ну еще бы – таких цып в компанию байкеров никто бы не вписал. Так что жалеть не о чем, скучать не по кому – значит, и прощаться не с кем.
Мы вышли. Над городом уже занималось прохладное июньское утро. Самое прекрасное время – еще все спят, только редкие такси снуют по городу. Еще даже автобусы не вышли на линии, и трамваи стоят в парке. Город просыпается и вот-вот наполнится обычным шумом, звоном и суетой. А сейчас – никого. И кажется, что мир принадлежит только нам двоим, медленно шагающим по направлению к набережной. Я подняла руки и принялась вынимать шпильки из высокой прически. Встряхнув головой, почувствовала себя намного лучше – кудри рассыпались по спине, по плечам. Волосы во мне, пожалуй, самое привлекательное.
Акела хмыкнул:
– А мне больше нравилось, когда было убрано.
– Почему? – расстроилась я.
– У тебя лицо делается как на фотографиях начала века – тонкое, строгое, загадочное. А распущенные волосы тебя простят.
Однако…
– Могу собрать.
– Как хочешь.
Дальше шли молча. Я сжимала в кулаке шпильки и лихорадочно придумывала тему для разговора – невозможно ведь так долго молчать.
До самой набережной так ничего и не придумалось. Там оказалось многолюдно – не только мне пришла подобная идея, многие вон целыми классами пришли. И пьяных столько… Я не любила спиртное, а уж после выходки с джином в кафе и вообще не прикасалась. Хотя папа не запрещал. Он вообще ничего не запрещал, считая, что запреты только подогревают интерес. Когда он впервые увидел меня с украденной у него же сигаретой, ничего не сказал, не стал читать морали о вреде курения, сказал просто:
– Если уверена, что тебе это надо, – не прячься и не воруй. Покупай нормальные сигареты.
– Я брошу, папа…
– Это твое дело, Александра.
Больше он к этому разговору не возвращался, а я курила в открытую и не слишком много – легализация процесса лишила его очарования. Мне просто нравился собственный вид с сигаретой – не больше.
То же и со спиртным. В шестнадцать папа сам налил мне стопку водки, и я едва концы не отдала. Эскапада с джином была моей второй встречей с крепким алкоголем.
Почему-то вид пьяных сверстников на набережной в предрассветный час вызвал у меня отвращение. Такое впечатление, что они украли у меня что-то личное, нарушили идиллию, которую я создавала с любовью и трепетом. Настроение испортилось, и Акела это заметил.
– Что с тобой?
– Давай уйдем, – попросила я.
– Ты же рассвет хотела.
– А получила закат, – буркнула я, обводя рукой набережную. – Такое впечатление, что попала в голливудский фильм про Апокалипсис и сейчас эти зомби на нас нападут.
– Нападут – отобьемся, – улыбнулся Акела. – Если хочешь, давай уйдем. Сейчас машину вызову. – Он повернул меня к себе и полез во внутренний карман пиджака за мобильным телефоном. Его рука тыльной стороной коснулась моей груди, и я вздрогнула. Ощущение было новым и странным. Оказывается, это совсем не то же самое, что гладить себя в душе… Я перехватила его руку и попросила:
– Не надо машину.
– А что делать будем? Все еще закрыто.
– Покажи мне, где ты жил до того, как к нам переехать.
Я пошла напролом… Сейчас он рассмеется и скажет мне: «Я ведь предупреждал, что сам решаю» или: «Это не твое дело», а то и вовсе вызовет водителя и отправит меня домой. Но если я не попробую, то никогда не узнаю.
– Ты действительно этого хочешь? – абсолютно спокойно спросил Акела, и я кивнула, закусив губу. – Тогда идем. Это рядом.
Я шла рядом с мужчиной своей мечты к нему домой, и внутри все пело. Я твердо решила, чем закончится этот визит. Конечно, Акела может быть против, но я ведь не слепая и вижу, как он смотрит на меня, когда думает, будто я не замечаю.