— Сейчас, милая! Я организую для нас особую заводь! — воскликнул Ким и тут же рванул вдоль тропинки, исчезая за поворотом.
— Ну что сидим? — засмеялась я. — Пошли, пока он там не нырнул сам!
Мы поднялись и двинулись за ним. Ян галантно подал мне руку, и мы пошли по тропинке, будто прогуливаясь где-нибудь по набережной в аристократическом квартале. Иногда я всерьёз начинала верить, что я — из благородных. Или это просто он рядом делает меня такой...
Неожиданно из леса выскочил Ким и, возбуждённо подзывая, повёл нас в сторону.
Заводь оказалась райским уголком: небольшой полукруглый пляж, скрытый за стеной кустарников и леса, вода — кристальная, отражающая небо. Я тут же попробовала воду ногой — и мурашки побежали по телу.
Начала раздеваться, ища замок у костюма. Спрятан был хорошо — чтобы снаружи не видно. Мужчины засмеялись и тоже начали раздеваться, а я… зависла. Смотреть на них было просто невозможно — в смысле, возможно слишком!
Что я там говорила про торсы? Ха! Сильные ноги, твёрдые попки, кожа цвета меди… Я просто потерялась.
Сзади ко мне подошёл Ян, мягко прикрыл мой отвисший рот, коснулся подбородка и прошептал:
— Давай я помогу тебе… А потом ты — мне.
Мой мозг отключился, тело вспыхнуло, и в голове закружились самые дикие фантазии. Я со стоном потянулась к нему, руки сами потянулись к застёжкам его костюма, стягивая ткань сантиметр за сантиметром...
— Милая, а я тоже хочу помочь тебе… — прошептал сзади другой голос, и в следующее мгновение губы Каина коснулись моей шеи.
Оргазм накрыл меня, как удар волны. Меня буквально затрясло — от страха, от возбуждения, от слишком сильного чувства.
Я оттолкнула их. Всё было слишком. Слишком ярко, слишком внезапно. Остальные мужчины уже подходили, и я в панике отступила, закрыв лицо руками.
— Милая… — Ким поднял ладони в примиряющем жесте. — Это же мы. Мы никогда не причиним тебе вреда. Всё — только по твоей воле.
— Прости, — прошептал Ян. — Мы не хотели тебя напугать.
— Я не могу так… — голос дрожал. — Я не готова принять вас всех. Я думала, у нас будет выбор. Мы могли бы быть просто… номинальной семьёй. А вы бы выбрали себе других…
— Нам никто не нужен, кроме тебя, — твёрдо сказал Янис. — Ты — наша жизнь.
Каин обнял меня сзади:
— Я эмпат. Я чувствую твою боль, страх, желание. Поверь — мы с тобой, всегда.
— Дай нам шанс быть счастливыми, — коротко и просто добавил Эдвард.
Я кивнула:
— Я постараюсь. Только дайте мне время…
Авель вздохнул:
— Попытаемся быть счастливы. Все вместе. Семьёй.
Они были рядом. Горячие, верные, настоящие. И хоть страх ещё тлел внутри, я чувствовала — здесь, сейчас, я не одна.
Мы сели на берег, обнявшись, и Ким начал рассказывать:
— По легенде, Олимпа создала три планеты, наполнила их жизнью. А затем ушла, оставив Хранителей — сильных, преданных, бессмертных. Сейчас она ищет своих дочерей, чтобы вновь соединиться с семьёй…
Я слушала и улыбалась. И даже скепсис в глазах не мешал мне ощущать тепло его слов.
— А вдруг это ты? — вдруг подмигнул Ким, изображая страх. — Только истинная дочь Олимпы может войти в её первый храм. И он, говорят, как раз был построен тут…
Мы хохотали, плескались в воде, ныряли, наслаждались беззаботностью. Впереди — новая жизнь, новые решения, возможно — судьбоносные.
Но сейчас — только мы, заводь, вода и небо.
Глава 4.
Глава 4.
Храм Олимпии
Солнце уже клонилось к горизонту, когда мы, вдоволь наигравшись и набаловавшись в прозрачных волнах озера, вышли из воды и не спеша двинулись на прогулку вдоль берега — как и планировали. Купание отняло у нас немало сил, и хотя ужин был уже на носу, решено было его отложить. Есть не хотелось. Казалось, мы насытились — не едой, а чем-то другим. Может, запахом тёплой травы, чистейшим кислородом и живой водой, омывшей наши тела и души.
Янис молча взял меня под руку. Впереди шли Ким и Эдвард, оглядывая округу с чуть напряжённым вниманием. Великие Авель и Каин замыкали процесс, словно прикрывая тыл.
Я невольно нахмурилась:
— Почему вы такие настороженные? — тихо спросила, обернувшись через плечо. — Думаете, местные нас могут атаковать?
Каин ответил не сразу, и, пожалуй, не ответил прямо:
— Осторожность — не недоверие. Мы не одни. И не всё здесь открыто глазу.
Неужели они до сих пор видят в нас богов? Или боятся, что однажды мы снимем маску и окажемся обычными смертными?