- Да, но что вы здесь делаете? И где остальной госпиталь? – перешел на английский Поволоцкий.
- Мистер Кларк приказал нам найти вас. Он в порядке, разослал павильоны, припасы и персонал по всем госпиталям и сказал, что не может просто сидеть и ждать. Он сказал, что извиняется.
- Но ведь радиологическая помощь может понадобиться многим!
- Стараясь помочь всем сразу, вы не поможете никому.
«Черт тебя побери, Кларк!» - в ярости подумал Поволоцкий, но вспышка злобы сразу утонула в потоке стремительных мыслей и соображений.
Принять припасы, подготовить павильоны к развертыванию, но не развертывать до удара! Только порванных палаток нам не хватает! Поставить американцев в работу. И смириться с тем, что единого госпиталя для пораженных радиацией больше нет - есть раздерганные составляющие, поэтому где-то павильоны будут пусты, а где-то переполнены, кто-то заблудится по дороге и так и проездит все сражение. Да еще не во всех госпиталях найдутся люди, способные объясниться с американцами... но все это уже случилось. Нет времени горевать, нужно очень быстро работать.
* * *
С наступлением темноты оперативное отделение штаба бригады переместилось в специально отрытую землянку. Главным образом, чтобы не демаскировать себя светом.
- Сводки потерь, - штабной работник передал Зимникову лист с длинными колонками чисел. Полковник принял сводку двумя пальцами и внимательно прочитал. Отложил в сторону, но мгновение спустя покосился на бумагу и перевернул ее чистой стороной вверх. Черные жирные цифры все равно предательски просвечивали.
- Расход боеприпасов и оставшиеся бэ-ка, по батальонам. Отдельно – ПТУР.
Последовал новый лист, Зимников с каменным взглядом просмотрел и его, задержавшись на последней строке с дважды подчеркнутым «10%».
- Скверно? – осведомился Таланов.
Зимников дернул щекой, на которой проступила небритая щетина, но промолчал. Впрочем, вопрос был риторическим. «Механики» не принимали участия в сражении, будучи в резерве, но слух и радио у них остались. Поэтому майор хорошо представлял положение дел. Бригаду буквально сдвинули на километр-полтора практически по всему фронту, оставив изрытую, перекопанную вдоль и поперек полосу, нашпигованную металлом, осколками, скелетами сгоревшей техники и трупами. Догорающие машины и пожары до сих пор неплохо освещали передовую, заменяя прожекторы. Гвардейцы лишились почти четверти личного состава безвозвратными потерями. По довоенным стандартам соединение считалось бы почти разбитым.
- Хорошо хоть без авиации обошлось, - дипломатично высказался майор, как бы намекая, что пора переходить к делу. Не зря же полковник вызвал его.
- Да, - мрачно отозвался Зимников. – Но и мы ни хрена не получили, как я ни запрашивал поддержки гиропланами. Пошли, вдохнем чистого воздуха полной грудью.
Насчет «чистого воздуха» комбриг определенно пошутил. От обычных, естественных запахов не осталось и следа, вокруг веяло маслом, порохом, автомобильным выхлопом и потом. Временами порыв ветерка доносил характерный медно-железистый запах – в бригаде было очень много легкораненых, пострадавших от неприцельных минометных обстрелов. Небо на севере пылало потусторонним желто-красным огнем, время от времени на черном фоне расцветал яркими всполохами взрыв зенитной ракеты или летательного аппарата. Звезды казались маленькими и мутными, слепо мерцающими на фоне дымов. Вокруг мелькали тени людей, реже проезжала колесная техника, еще реже лязгали гусеничные траки. В качестве освещения обычно пользовались специальными фонарями с синими фильтрами, такие же стояли и на автомобильных фарах.
- Знаешь, я жутко не любил разные сочинения и экзамены, - сказал Зимников, странным дерганым жестом облокачиваясь на столбик, отмечающий поворот маленькой – едва по пояс – траншеи. Таланов понял, что на самом деле комбриг покачнулся и едва не упал от усталости, схватившись за первое, что попалось под руку. Но Виктор промолчал, сделав вид, что не заметил.
- А кто их любит? – заметил майор.
- Не в том дело. Мне всегда казалось, что это несправедливо. Сначала ты днями, а то и неделями готовишься, собираешь материал, а затем – считанные минуты и все.
- Это к тому, что мы тренировались несколько месяцев… - Таланов не закончил.
- Да, - ответил Зимников, и майор был готов поклясться, что в словах комбрига прозвучала толика отчаяния. – Сколько трудов, и за день боя, считай, разгром.
- Мы еще не разбиты, - терпеливо сказал Таланов.