Сим повелением надлежит руководствоваться неукоснительно всем чинам воинским и гражданским. Да поможет нам Бог!
Разведчики вернулись через час. Новости были не очень — впереди деревни больше нет, так что укрыться от наступающего им на пятки бурана не получится. Ночевать в чистом поле не хотелось — слишком велик риск получить воспаление легких и слечь. Сейчас, когда контрнаступление в самом разгаре, ползти со скоростью больного не очень хотелось.
Сержант приказал большей части солдат остаться в низине, а сам решил проверить, не найдется ли хоть какого-то укрытия. До границы поселения он с ребятами прошел быстро, так что теперь сам смог рассмотреть то, о чем говорили разведчики. На месте небольшой предгорной деревеньки остались лишь руины.
Дома превратились в черные обугленные остовы, с провалившимися крышами и зияющими оконными проемами. Кое-где еще поднимались струйки дыма из тлеющих головешек. Улицы были усеяны обломками досок, кирпичами, вывалившимися из печей, в рамах торчали расколотые и местами оплавленные стекла.
Воздух был наполнен удушливым запахом гари. Легкий ветерок время от времени поднимал тучи пепла, застилая все вокруг серой дымкой. Каждый вдох наполнял нос и глотку неприятным маслянистым привкусом дыма. Жуткая картина разрушения и опустошения вызывала оцепенение и безысходную тоску. Деревня, некогда живописная и явно процветавшая, превратилась в настоящие декорации того, как выглядит местность после страшного суда.
Пепелище простиралось, куда ни кинь взгляд. Местами чернели обгоревшие стволы низеньких деревьев, лишенные листвы и веток. Кое-где были видны следы борьбы. Гутты прошли тут несколькими днями ранее и, недолго думая, устроили настоящую бойню. Тела жителей были свалены в противопожарный ров. Одного взгляда хватило на то, чтобы даже закаленный ветеран усомнился в человечности тех, кто это сделал.
Люди на такое зверство неспособны. На любое другое — да, но точно не на такое.
От канавы пахло горелым мясом и дымом. Рот сам собой наполнился слюной, а в животе заурчало. Сержант закашлялся, стараясь исторгнуть из себя то, что он случайно вдохнул. Отвращение к самому себе пришло секундой спустя. Нашел о чем думать — о жареном мясе. Не хотелось выглядеть неженкой перед парнями, но в ближайшие день или два он, пожалуй, воздержится от него.
И судя по лицам разведчиков, такой выбор сделал далеко не он один. Взгляд зацепился за небольшую подгоревшую игрушку, вокруг которой сплелась маленькая, тоненькая ветка.
Осознание того, что это вовсе не ветка заставило сержанта нервно сглотнуть.
— Скоты, — вырвалось у него тихо. — Эверли!
— Да, сержант, — вечно хмурый блондин подошел чуть ближе. Сейчас он выглядел не столько напряженным, сколько встревоженным. Даже так нелюбимую им каску нацепил. — Чего звали?
— Нашел хоть одного живого?
— Ни единой живой души, ни наших, ни гуттов. Суки устроили тут натуральную кровавую баню.
— Кстати, что с водой? Колодец цел, я видел.
— Проверил я колодец, командир, там тоже пара жмуров плавает.
— Черт!
— Как-то вот так, командир. Встряли мы, похоже.
Ну просто зашибись. Они еще и без чистой воды остались. Опять придется топить снег, чтобы напиться, не говоря уже о том, что последний постирочный день был черт знает когда.
— Ясно. Знаешь, кто тут шел?
Вопрос был задан не просто так. По какому-то удивительному стечению обстоятельств, этот неразговорчивый и вечно хмурый солдат оказался отличным карточным игроком. На первой неделе знакомства Тим обыграл каждого во взводе, затем принялся за полковых игроков. Сейчас, Эверли обзавелся целой кучей полезных и не очень знакомств, а также должников. Так что, зачастую, он был первым в полку, кто узнавал самые свежие и точные новости.
— Ну... — он потер отросшую за неделю тонкую щетину — через север уходили Ненские пикинеры и седьмой драгунский.
— Ну и?
— Слышал, что пикинеров размазали авиацией с неделю назад или даже больше. Только кишки на елках остались висеть.