— Не волнуйся. Там только все началось, — успокаивает его Порта.
На другой день Гофман приносит радостную весть, что Зиг объявлен непригодным к несению какой бы то ни было службы и отправлен жалкой развалиной в армейский психиатрический госпиталь в Гиссене. Никто не обращает внимания на его бессвязный лепет об убийстве, фальсификации расовых документов и диких котах. Все лишь смеются над его безумными обвинениями.
— Ему никогда не выйти из Гиссена, — довольно усмехается Порта. — Он повсюду будет видеть диких котов.
Гофман поднимает трубку звонящего телефона. Звонит вахмистр Залли.
— Можете спокойно спать, ребята, — весело смеется он. —Документы Бирфройнда навсегда исчезли! Однако это будет стоить еще одного ящика виски! — добавляет он. — Если в будущем кто-то увидит его полуголый орган, он может сказать, что кожу с головки ему отрезал какой-то треклятый еврей, и это даже не будет ложью!
Облегченно вздохнув, Гофман кладет трубку на место.
— Из соображений безопасности нам нужно на время убраться отсюда, — говорит он. — Собственно, сейчас очередь четвертой роты идти на фронт, но, пожалуй, нам лучше с ней поменяться. Через час командиров отделений и групп ко мне! — приказывает он и вновь становится гауптфельдфебелем.
В эту же ночь мы незаметно переходим линию фронта.
НОВОПЕТРОВСК
Мне даже не снилось, что я когда-нибудь возглавлю такую смесь плохо экипированных солдат, как Пятая танковая армия.
Генерал-полковник Бальк в письме генерал-полковнику Йодлю, сентябрь 1944 г.Я машинально заношу правую руку над плечом. Ребро ладони твердо от мизинца до запястья.
Бросаю руку вперед, прямо на его адамово яблоко.
Грегор уже убил другого, ударив ребром ладони между плечами и шеей. Я отчетливо слышал хруст костей.
Порта ловко отскакивает в сторону от длинного штыка и молниеносно бьет русского сержанта кончиками пальцев в горло с такой силой, что он падает навзничь; голова с треском отламывается от позвоночника.
Мой удар был превосходным. Наш инструктор-японец остался бы доволен. Я разбил противнику гортань. Удар был таким сильным, что моя рука вошла ему в горло и остановилась только у позвонка. Я допустим одну скверную ошибку. Посмотрел в лицо противнику, увидел искривленный рот и налитые кровью глаза.
Это была женщина!
Я долго сидел в снегу, и меня выворачивало наизнанку. Наш инструктор был прав: никогда не смотрите на противника! Убивайте его и идите дальше!
Я долго не мог забыть ее искаженного лица.
— Поднимайся, красный ублюдок, — кричит фельдфебель Шрёдер со зверским выражением лица. — Беги, вошь, беги!
— Нихт большевик, — испуганно кричит пленный. Быстро снимает меховую шапку и кланяется. — Нихт большевик, — повторяет он, поднимая руки. И кричит в смятении: — Хайль Гитлер!
— Должно быть, один из тех шутов, которых мы захватили, — усмехается унтер-офицер Штольц, злобно подталкивая пленного автоматом.
— Пошел, ленивая тварь, — шипит Шрёдер с убийственным блеском в глазах.
— Нихт большевик! — выкрикивает пленный и неуклюже бежит по глубокому снегу.
— Похож на мокрую курицу, — говорит Штольц с громким смехом.
— Еврейский ублюдок, — рычит фельдфебель Шрёдер, вскидывая автомат.
Штольц злобно смеется и бросает снежок вслед пленному, уже значительно спустившемуся по склону холма. Потом строчит автомат, и пленный катится вниз.
Шрёдер спускается к трупу уверенным шагом охотника, идущего подобрать подстреленного фазана. Испытующе толкает мертвого дулом автомата.
— Мертв, — оборачивается он с гордой улыбкой.
— Если Старик узнает об этом, — холодно говорит Грегор, — я бы не хотел быть в твоей шкуре.
— Пусть Старик поцелует меня в задницу, — самоуверенно отвечает Шрёдер. — Я выполняю приказ фюрера. Уничтожаю недочеловеков повсюду, где нахожу.
— Однако твой фюрер не велел тебе совершать убийства военнопленных, так ведь? — замечает Порта, наводя на него ствол автомата.
— Можешь донести на меня, если хочешь, — высокомерно усмехается Шрёдер. — Я это переживу!
— Ради тебя же надеюсь на это, — презрительно отвечает Грегор, уходя в лес, где отдыхает остальная часть отделения.
Старик раздражен и сердит. Отделение обременили двумя прикомандированными. Финн, капитан Карилуото, и немец, лейтенант Шнеллё, должны наблюдать за нами в этом долгом путешествии к Белому морю. Кроме них есть еще несколько новичков, сдавших экзамены на переводчиков с русского. Как ни смешно, они не понимают ни слова из того языка, которым разговаривают здесь, за Полярным кругом. Порта и Барселона справляются с местным наречием гораздо лучше.