— Теперь бомбы Льюиса, — раздается из рации шепот Старика. — В вашем распоряжении час. Ни секунды больше!
Мы по одному бежим по широкой, хорошо укатанной дороге, ведущей в глубь громадного склада нефтепродуктов и боеприпасов. Воздух дрожит от шума моторов и раздающихся в ночи хриплых, гортанных приказов.
Несколько раз мы проходим так близко от русских часовых, что явственно слышим их дыхание.
— Чувствуешь запах бензина? — шепотом спрашивает Порта. — Какое местечко для пиромана!
— Иван Вонючкович обделается со страху, — утробно бормочет Малыш.
Мы едва не натыкаемся на проволочное заграждение шести метров в высоту.
Малыш достает кусачки.
— Будем надеяться, что в проволоке нет тока, — замечает он и подносит их к первой нити.
— Если есть, узнаешь, что представляет собой электрический стул, — сухо отвечает Порта.
— Пошел ты! — рычит Малыш, перекусывая проволоку, будто хлопчатобумажную нитку. Сила у него сверхчеловеческая.
— Господи, — восклицает Порта, когда мы оказываемся в окружении громадных штабелей бочек с бензином. — Не думал, что в мире существует столько бензина! — Постукивает по нескольким. — Порожние нам взрывать ни к чему, так ведь? — продолжает он.
Малыш наполнил свою зажигалку и собирается закурить.
— Тебя, должно быть, бешеная обезьяна укусила в задницу, — бранит его Порта. — Мы все взлетим к чертовой матери, если начнешь сыпать здесь искрами!
Напрягая все чувства, мы медленно идем среди громадных штабелей бочек и ящиков. Углубившись в лагерь, мы сворачиваем налево и идем по широкой, уходящей вдаль соединительной дороге.
Порта останавливается так внезапно, что я натыкаюсь на него.
— Иван, — шепчет он еле слышно.
Словно по команде мы достаем из карманов проволочные удавки.
В нашу сторону идут двое русских солдат в длинных шинелях. Разговаривают друг с другом.
— …б твою мать! — громко смеется один из них.
Малыш раздраженно вскидывает голову и поднимает удавку. Порта предостерегающе поднимает руку. Лучше дать им пройти.
Зайдя за угол, мы готовим первую бомбу Льюиса. Ставим взрыватели замедленного действия сроком на четыре часа. Малыш беззаботно надкусывает ампулы и выплевывает осколки в снег, будто окурки. Если одна из них окажется с трещиной, это верная смерть. Концентрированная кислота прожжет человека насквозь. Малыш не сознает опасности. Только выплевывает стекляшки и начисто обмывает язык водкой.
— Пресвятая Дева! — восклицает он, пока мы стоим, глядя на гору снарядов. — И Адольф хочет уверить нас, что песенка ивана спета! У Германии никогда не было столько боеприпасов!
— Осторожно, — предупреждает Порта, когда мы устанавливаем прилипающие бомбы. — Ради бога, не сгибайте эту треклятую чеку! Если все это взорвется, пока мы в лагере, то окажемся на Потсдамерплатц с таким грохотом, что уже не сможем зайти в «Хитрую собаку» пропустить стаканчик!
— Тихо! — взволнованно шепчет Малыш, прижимаясь к штабелю снарядов. — Иван!
— Спокойно! — шепчет Порта. — Мы не тронем их без необходимости!
Двое часовых, скрипя ногами по снегу, приближаются к нам. Негромко разговаривают на языке, который мы не можем понять.
— Монгольские обезьяны, — шепчет Порта, вынимая из кармана удавку.
Странное фронтовое напряжение начинает подниматься мурашками по спине. Я крепче сжимаю деревянную ручку удавки и нащупываю левой рукой десантный нож.
Из узкого прохода появляется третий солдат и начинает бранить этих двоих за то, что они курят. Они останавливаются в пяти-шести метрах от нас и начинают ссориться. Размахивают руками и орут друг на друга.
Сержант топает ногой в неуклюжем валенке и орет громче остальных.
Порта молча подает сигнал. Мы просто должны напасть на них.
Мы бесшумно приближаемся к трем азиатам, которые стоят спиной к нам и бранятся друг на друга.
Порта свистом подает команду, и мы бросаемся на них. Рывками затягиваем проволоку вокруг шеи каждого. Потом валимся на спину, каждый с сучащим ногами азиатом наверху.
Слабое бульканье — единственный звук, какой они могут издавать. Еще немного посучив ногами, они бессильно раскидывают руки. Проволока глубоко врезалась им в горло. Несколько секунд тела продолжают слегка содрогаться. Потом мы распускаем удавки и поднимаемся на ноги.
— Давайте уберем этих туристов в укрытие, — говорит Порта, отпив глоток водки.