— Только если захочет.
— Печальная картина. Спасибо, что избавил меня от этого.
Теперь, при трезвом взгляде на пятнадцать лет назад, он и вправду думал, что это глупо.
— Но ты приходила смотреть игры, — заметил Нили.
— Только иногда. Знаешь, что такое наш город в пятничный вечер? Нигде ни души. Мы с Фиби Кокс пробирались сюда, на гостевую трибуну, и смотрели игру. Мы всегда желали Мессине только проигрыша, но такого никогда не случалось, по крайней мере здесь. Мы насмехались над вашим оркестром, над группой поддержки, над эскадроном «заводных» девчонок. Издевались потому, что не страдали этой ерундой. Я дождаться не могла, когда наконец уеду в колледж.
— Я знал, что ты сидела здесь.
— Врешь, не может быть.
— Клянусь. Я точно знал.
Кто-то из бывших игроков рассказал очередную историю про Рейка, и через поле донесся негромкий смех. В сидевшей под кабиной прессы группе из примерно десяти человек Нили разглядел Силоса и Пола. Пиво лилось рекой.
Кэмерон сказала:
— На заднем сиденье ты получал все, что хотел. Я осталась брошенной, а потом мы должны были два года учиться вместе. Время от времени я натыкалась на тебя в холле, в библиотеке… в классе, наконец. Иногда мы на секунду встречались взглядами. Твое самоуверенно-пренебрежительное выражение на мгновение исчезало. На секунду наш герой терял гонор. В эти короткие моменты ты смотрел на меня, как обычный парень. Я знала, что небезразлична тебе, и без раздумий приняла бы тебя назад.
— Я тоже хотел вернуться.
— С трудом верится.
— Правда.
— Но с другой стороны — радость секса?
— Я не мог ничего с собой сделать.
— Нили, с чем тебя и поздравляю. В шестнадцать лет ты и Скример увлеклись этим делом — и взгляни на нее теперь. Толстая и страшная.
— До тебя не доходил слух о ее беременности?
— Издеваешься? В этом городе слухи как москиты.
— В последнее школьное лето она сказала, что беременна.
— Какая неожиданность.
— Мы отправились на машине в Атланту, там сделали аборт, и я привез ее назад.
— Сутки отдыха — и в койку?
— Близко к тому.
— Нили, я действительно устала от твоей половой жизни. Много лет это было моим проклятием. Сменим тему, или я уйду.
Наступила еще одна неловкая пауза, на протяжении которой они смотрели на поле и думали о том, что скажут дальше. В лицо повеял легкий ветерок, и Кэмерон поднесла к груди сложенные руки. Нили преодолел желание дотянуться и тронуть ее. Только это не поможет.
— Ты не спросила о моей теперешней жизни, — сказал он.
— Извини. Я давно перестала о тебе думать. Не буду лгать: для меня ты пустое место.
— Ты никогда не была чуткой.
— Это преимущество. Экономит много времени.
— Теперь я занимаюсь недвижимостью. Живу один с собакой, встречаюсь с девушкой, которая мне не особенно по душе, и с женщиной, у которой двое детей. Вспоминаю бывшую жену.
— Почему вы разошлись?
— Наш брак попросту развалился. Она дважды теряла ребенка, второй раз — на четвертом месяце. Я имел глупость признаться, что однажды заплатил за аборт, и она сказала, что выкидыши случились из-за меня. Она права. Аборт обходится куда дороже трехсот баксов.
— Сочувствую.
— Второй выкидыш случился неделя в неделю десять лет спустя после той короткой поездки в Атланту. Крошечный мальчик.
— Я хочу уйти.
— Прости.
Они опять сидели на крыльце. Свет в доме уже не горел. Мистер и миссис Лэйн спали. Было начало двенадцатого. Немного помолчав, Кэмерон сказала:
— Думаю, тебе пора.
— Конечно.
— Ты говорил, что теперь не перестаешь обо мне думать. Интересно узнать — почему?
— Я не знал, как болит разбитое сердце, пока моя жена не собрала вещи и не уехала. Я в первый раз задумался о том, как ты страдала. Понял, насколько был жестоким. Это довольно тяжело.
— Переживешь. Проходит лет через десять.
— Спасибо.
Начав спускаться по ступеням, Нили вдруг повернулся и пошел назад.
— Сколько лет Джеку? — спросил он.
— Тридцать семь.
— Тогда, по статистике, он уйдет первым. Позвони, когда его не станет, а? Я дождусь.
— Не сомневаюсь.
— Клянусь. Так спокойнее — знать, что кто-то всегда тебя ждет.
— Никогда об этом не думала.
Наклонившись, он посмотрел в ее глаза:
— Можно поцеловать тебя в щеку?
— Нет.
— Кэмерон, в первой любви есть что-то волшебное, что я навсегда потерял.
— Нили, до свидания.
— Можно я скажу, что люблю тебя?
— Нет. Прощай.
ПЯТНИЦА
Мессина скорбела, как никогда прежде. К десяти утра в пятницу закрылись все кафе и магазины, расположенные около центральной площади. Школы отпустили учеников. Закрылись присутственные места. Объявив выходной, остановили работу фабрики с городской окраины, и лишь немногие восприняли это как праздник.
Мэл Браун выставил людей около школы, где в эти поздние утренние часы бампер к бамперу двигались машины, направлявшиеся на поле «Рейкфилд». К одиннадцати часам домашние трибуны были полны народа — бывшие игроки, герои прежних дней, собирались вокруг тента, оккупируя пространство у пятидесятиярдовой линии. Большинство облачилось в зеленые футболки, полагавшиеся каждому игравшему в футбол выпускнику. Естественно, что многие футболки оказались чересчур растянутыми в поясе. Зеленая форма выделялась в толпе, несмотря на то что некоторые — в основном юристы, врачи и банкиры — надели поверх футболок спортивные куртки.
С верхних рядов трибун на тент и на поле смотрели болельщики, получившие шанс узнать прежних кумиров в лицо. Особое восхищение вызывали те, чьи номера давно проводили в почетную отставку: «Смотри, номер 81-й, Роман Армстед. Он играл за „Пэкерс“. Смотри-ка, а вон там Нили, 19-й номер…»
Под тентом играл струнный квартет выпускного класса, и звуки, усиленные репродукторами, носились над полем от одной конечной зоны до другой. На поле продолжали идти люди.
Гроба больше не было. Эдди Рейк уже покоился в земле. Около тента стояли мисс Лайла с семьей, прибывшие без официальных церемоний и в течение получаса принимавшие соболезнования и объятия бывших игроков. Незадолго до полудня явился священник, а за ним следом прибыл хор. Толпа продолжала расти. Когда на домашних трибунах не осталось места, люди начали выстраиваться за ограждением вдоль беговой дорожки. Никто не спешил. Наступал момент, память о котором Мессина будет лелеять очень долго.
Рейк пожелал, чтобы его ребята вышли на поле Игроки выстроились плотным полукольцом, окружив сооруженный у края тента небольшой подиум. Он захотел, чтобы все надели свою форму. Это пожелание тихо разошлось в самые последние дни его жизни. На покрытой ковром беговой дорожке полумесяцем расставили несколько сотен складных стульев. Около половины первого отец Маккейб подал сигнал, и игроки начали занимать места. В первых рядах расположились мисс Лайла и семья.
Нили оказался между Полом Карри и Силосом Муни, и вокруг них собрались остальные тридцать участников из команды 1987 года. Двое умерли, шестеро пропали неизвестно куда, а остальные не смогли приехать.