Сегодня здесь почти все знакомые лица. Некоторые постарели, поседели и немного располнели. Печально, но мы вернулись, чтобы попрощаться с тренером Рейком. Почему нам это нужно? Почему мы здесь? Почему эти трибуны опять переполнены? Думаю, я могу сказать почему.
Немногим из нас удается сделать то, о чем узнают и что воспримут больше пяти самых близких нам людей. Никто из нас не отмечен великим талантом. Мы оказываемся добрыми, честными, приятными, работящими, преданными, покладистыми, щедрыми и очень, очень порядочными — или противоположностью всего этого. Но нельзя считать нас великими. Величие так редко оказывается рядом с нами, что, если это случается, нам хочется прикоснуться к великому. Эдди Рейк дал нам, игрокам и болельщикам, возможность прикоснуться и быть сопричастными великому. Рейк был отличным тренером, выстроившим спортивную программу, создавшим большую традицию, и он оставил что-то по-настоящему великое — то, что мы будем хранить и приумножать. Надеюсь, большинству из нас предстоит долгая и счастливая жизнь, но мы уже никогда не окажемся так близко к великому. Поэтому мы собрались здесь.
Независимо от вашего отношения к Эдди Рейку, любви или ненависти нельзя отрицать его величие. Он был прекраснейшим человеком. Мои самые счастливые воспоминания относятся к временам, когда я носил зеленую форму, играя в его команде на этом поле. Я скучаю по тем временам. Я слышал его голос, чувствовал его гнев, видел, как упорно он работает и как нами гордится. Мне недостает Эдди Рейка.
Замолчав, Хиллиард опустил голову и неожиданно для зрителей отступил от микрофона. В толпе прошли нестройные, почти робкие аплодисменты. Как только судья сел, с другого места поднялся чернокожий широкоплечий джентльмен в сером костюме, с достоинством направившийся на ораторское место. Под его пиджаком была надета зеленая футболка. Встав к микрофону, джентльмен поднял голову и обвел глазами тесно сидевшую толпу.
— Добрый день, — объявил он голосом, не нуждающимся в микрофоне. — Я — преподобный Коллис Сагз из церкви Бетел, расположенной здесь, в Мессине.
Коллис Сагз не нуждался в представлении для тех, кто жил в радиусе пятидесяти миль от Мессины. В 1970-м Эдди Рейк назначил его первым чернокожим капитаном. Он играл во Флориде в «Эй-энд-Эм» — недолго, пока не сломал ногу, после чего заделался священником. Впоследствии, собрав большой приход, Сагз занялся политикой. Много лет в Мессине говорили, что вас изберут, только если Эдди Рейк и Коллис Сагз захотят, чтобы вы заняли выборный пост. В противном случае вам советовали убрать из бюллетеня свое имя.
За тридцать проведенных за кафедрой лет он до совершенства отточил искусство проповедника. Сагз облапал идеальной дикцией, превосходно чувствовал нужный ритм и тональность. Все знали, что по воскресеньям тренер Рейк незаметно приходил в церковь Бетел и скромно садился на заднюю скамью, чтобы послушать вечернюю проповедь своего бывшего центрального защитника.
— Я играл у тренера Рейка с шестьдесят девятого по семидесятый.
Большинство слушателей хорошо помнили эти игры.
— В конце июля 1969 года Верховный суд созрел для окончательного решения. Пятнадцать лет со времен процесса «Браун против совета по образованию» — но большинство школ Юга по-прежнему делилось по расовому принципу. Верховный суд принял жесткое решение, и оно навсегда изменило нашу жизнь. Однажды, когда жарким летним вечером мы играли в баскетбол в школе для цветных «Секшн-Хай», в спортивный зал вошел тренер Томас. Он сказал: «Парни, сейчас мы едем в лучшую школу Мессины. Будете „Спартанцами“. Марш в автобус». К автобусу подтянулось человек двенадцать. Тренер Томас повез нас через город. Мы тушевались и немного боялись. Про объединение школ говорили много раз, но сроки постоянно оттягивались. Мы знали, что эта школа лучшая — прекрасные здания, отличные поля, огромный спортзал, множество призов и футбольная команда, побеждавшая почти всегда — в то время что-то около пятидесяти или шестидесяти раз. И у них был тренер, решивший, что он — Винс Ломбарди. Да, мы были напуганы, но понимали, что нужно держать хвост пистолетом. В среднюю школу Мессины мы прибыли тем же вечером. Футбольная команда занималась подъемом тяжестей в том огромном зале. Никогда такого не видел. Сорок человек в мыле «качали» железо под грохочущую музыку. Мы вошли, и тут же все стихло. Они смотрели на нас, мы на них. Появился Эдди Рейк. Он пожал руку тренеру Томасу и сказал: «Добро пожаловать в новую школу». Заставив всех поздороваться за руку, Рейк посадил нас на маты и произнес короткую речь. Сказал, что ему безразличен цвет нашей кожи, что все его игроки носят зеленый, что у него отличное ровное поле, что выигрывать — это тяжелая работа, а поражений он не признает. Помню, я сидел на мате и как завороженный смотрел на Рейка. Он сразу стал моим тренером. Рейк умел многое, но прежде всего он побуждал вас к действию. В тот момент мне захотелось встать, надеть защиту и броситься в силовую игру.
Через две недели начались августовские тренировки, по две в день. В жизни не терпел такого сурового обращения. Рейк был прав. Цвет кожи не имел значения. Он гонял нас как собак, не делая различий.
Первые школьные дни прошли в волнениях из-за возможных потасовок или расовых конфликтов. С этим столкнулось большинство школ, но только не эта. Директор поставил Рейка отвечать за безопасность — и все прошло гладко. Он привел в школу ребят в зеленых футболках — тех самых, которые на нас сегодня, — и заставил разбиться на пары, каждая из белого и чернокожего игрока. Задачей было встречать подъезжающие автобусы. Первое, что видел черный паренек, приезжавший в среднюю школу Мессины, — это команда по футболу из расхаживающих парами одетых в зеленую форму черных и белых ребят. Парочка сорвиголов хотела было устроить беспорядки, но их быстро переубедили.
Первый конфликт случился из-за девчонок группы поддержки. Летом репетировали только белые девочки. Тренер Рейк пришел к директору, заявив, что половина на половину — лучшее, на его взгляд, сочетание. Так и поступили. И поныне так. Потом настал черед оркестра. Не хватило денег, чтобы два оркестра объединились и маршировали вместе в мессинской униформе. Кому-то пришлось бросить оркестр — и на боковой линии оказались в основном чернокожие девочки. Тренер Рейк отправился в клуб болельщиков, сказав, что ему нужно двадцать тысяч долларов на униформу для нового оркестра и что в Мессине будет маршировать самый большой оркестр в штате. И так до сих пор и есть.
Объединению сопротивлялись. Многие белые ребята считали, что это временно, что суды примут решения и все вернется назад, к старой системе раздельного, но равноценного обучения. По опыту скажу — раздельное обучение не предполагает равенства. В нашей части города ходило много разговоров о том, позволит ли белый тренер играть черным футболистам. Мы узнали правду через три недели после начала тренировок. В тот год первая игра была против команды «Норт-Дельта». Они выставили на поле только белых ребят, оставив на скамье около пятнадцати черных игроков. Некоторых я знал, и они могли неплохо играть. Рейк поставил на поле лучших, и вскоре мы поняли, что «Норт-Дельта» промахнулась. Мы устроили им хорошую разделку и к перерыву вели 41:0. Во второй половине игры «Норт-Дельта» вывели на поле черных игроков, и, должен признать, мы немного расслабились. Штука вот в чем: с Эдди Рейком никому не позволялось расслабиться. Если он замечал, что игрок сачкует на поле, то немедленно убирал его на боковую линию.
Слух о том, что Мессина всерьез продвигает черных игроков, быстро разошелся по всему штату.
Эдди Рейк оказался первым белым, который повысил на меня голос и заставил принять это обращение. Когда я понял, что ему вправду чет дела до цвета моей кожи, то был готов идти за ним куда угодно Он ненавидел несправедливость. Рейк был нездешним, и он принес с собой иные представления. Никто не имел права на жестокое обращение с другим, и если до тренера Рейка доходила такая информация, столкновение было неизбежным. При всей суровости он остро чувствовал страдания других. Потом, когда я стал священником, тренер Рейк ходил в нашу церковь и помогал нуждающимся. Он открыл свой дом брошенным и страдавшим от жестокого обращения детям. Место тренера не приносило больших денег, но Эдди Рейк никогда не скупился, если кто-то нуждался в еде, одежде или даже средствах на обучение. Летом он тренировал учеников младших классов. Зная Рейка, было бы естественно предположить, что он подыскивал себе новых хорошо бегавших игроков. Он устраивал выезды на рыбалку для детей, лишившихся отцов. Для него это было совершенно естественно.