Я покачала головой.
— Неужели? Ну, давай посмотрим, могу ли я тебе помочь в этом. Я вспомнил, что Касия Мосс сказала мне в тот самый первый раз, когда увидел тебя. Ты помнишь это?
— Я помню, как наблюдала за вами, — произнесла я единственную бесхитростную вещь, которую я высказывала за последнее время.
Даже если он и расслышал нежность в моем голосе, он не подал вида.
— Касия Мосс сказала, что художник использует только чёрную, белую и серую краски в своих картинах. Это тебе ни о чём не говорит?
Я кивнула.
— Представь моё удивление, когда прошлым вечером я увидел те же самые цвета, покрывавшие пятнами футболку твоего партнера по танго, Хавьера Солиса.
Шах и мат! Пятна краски на одежде Хавьера — я никогда бы не подумала, что они станут красноречивым ключом к разгадке.
— Ты можешь объяснить мне это совпадение, Элиза?
— Нет, не могу, — я говорила правду, поскольку на самом деле не могла ничего объяснить. Это не моя тайна, чтобы её рассказывать.
Он кивнул, словно уже предвидел мой ответ.
— Почему женщина со средним балом успеваемости 4.0, создавшая весьма сложный протеин, и уровень IQ которой составляет 160, не способна сложить дважды два?
— Откуда вы узнали уровень моего IQ?
— Артур Дентон весьма восторгался тобой. Впечатляюще, в самом деле. Всё это объясняет твоё открытие, твой средний балл успеваемости, твою способность вычислять дихтономические ключи без промедления, и твоё соавторство в возрасте шестнадцати лет в статье под названием "Голодный геном", автором которой был Питер Эндрю Сноу, опубликованной в газете Кембриджского университета.
Услышав имя своего отца, я обнаружила в себе силы.
— Вы слишком много позволяете себе копаться в чужих жизнях, мистер Хейл, в то время как вы, похоже, свою личную жизнь очень сильно охраняете. Уверена, у вас есть на это веские причины. Мне очень любопытно о них узнать, но я не хочу выяснять этого. Может быть, вам стоит позволить себе такое же вежливое отношение и к другим людям? — мой голос был твёрдым, но живот мой мутило. Капельки пота стекали вниз по моей спине.
Выражение его лица кардинально изменилось. С осмотрительного до безучастного за долю секунды. Он смотрел на меня с пристальным вниманием, но напряжение в его глазах немного ослабло.
— Его право на личную жизнь, я могу допустить. Но не твоё. У меня есть намерение узнать абсолютно всё о тебе, Элиза, — моё имя он произнёс очень нежно.
Под его внимательным взором я изменилась. Дело было не только во вспышке тепла и напряжении бёдер. Что-то теплое, пульсирующее зародилось между моими легкими, возможно, это был новый орган, который мгновенно ожил всего лишь в ответ на симпатию к мистеру Хейлу.
Впервые за этот вечер я позволила себе опустить взгляд ниже его шеи и осмотреть весь его облик — кашемировый тёмно-синий свитер, дорогие тёмные джинсы — деньги и власть бросались в глаза в каждом дюйме его облика. Подсознательно, мой взгляд метнулся к моими кедам. Сколько часов я провела в них? Я вздрогнула, когда подумала о том, что он скажет, если вдруг палец моей ноги, наконец-то, прорвётся через изношенную ткань. Рядом с ним я выглядела, как Золушка в полночь, но не оставившей за собой стеклянной туфельки, чтобы он смог меня отыскать. Словно нас уже не разделяло два мира и тридцать один день. Я рискнула украдкой посмотреть на него и увидела такое же нежное выражение лица, когда он тоже обратил внимание на мои кеды.
Он выглядел так, будто собирался что-то сказать, но прямо в этот момент дверь здания, где располагались мои апартаменты, открылась, и прямо на нас выскочила Реаган, её ярко-рыжие волосы были убраны в косу.
— Иза! — прокричала она. — Где, чёрт побери, тебя носило?
Ещё до того, как я начала объяснять, она прервала меня:
— Я очень беспокоилась. В твоей записке говорилось, что ты вернёшься через сорок пять минут. Ни телефонных звонков! Ни машины! Ни денег! А что если бы они пришли —, — она внезапно умолкла, когда наконец-таки заметила мистера Хейла.
Я мельком взглянула на него. Он смотрел на неё с осторожностью, его брови были нахмурены. Я попыталась вести себя так, якобы ничего не произошло.
— Рег, я понимаю, мне очень жаль. Я всё тебе объясню, как только мы окажемся дома, — я взглядом умоляла её остановиться. Она кивнула и улыбнулась ему.
— Как дела, Хейл? — бросила она ему.
Он выглядел так, словно бы его никогда раньше не приветствовали словами "как дела". Он сдержанно кивнул, что, несомненно, означало "хорошо, как у тебя?", и повернулся ко мне.