Он погладил пальцами мою щёку, спустился ниже вдоль линии подбородка, пока не достиг моих губ. Большим пальцем он обводил мою нижнюю губу, и край его ногтя слегка задевал мою кожу, взад-вперёд, взад-вперёд. Мои глаза закрылись, голова медленно склонилась набок.
Затем обе его руки обрамили моё лицо.
— Открой глаза, — прошептал он. Я повиновалась, но мои веки были тяжёлыми.
— Элиза, ты делала это раньше? — его голос был тихим, подобно ночи. Я смогла лишь покачать головой в отрицании.
— La virgen, — выговорил он. — Ты уверена, что хочешь этого?
Хочу ли этого, да. То, что последует после, нет. Я кивнула. Несомненно, способность говорить покинула меня. Его губы подмяли мои. Я почувствовала его горячее дыхание на своих губах.
— Я должен бы остановить тебя, но не могу. Потому что каждый день, каждый час — бодрствуя или во сне — с того момента, как я увидел твою первую картину, ты преследуешь меня, — его голос был натянутым, а огонь в его глазах разгорался всё ярче.
Одна его рука покинула моё лицо и устроилась на моей пояснице. Он прижал меня к своему телу. Ещё сильнее, ещё собранней. Для меня. Он поднёс губы к моему уху:
— Думаю, настало моё время преследовать тебя в ответ.
"Ты уже делал это" хотелось мне произнести в ответ, но я не смогла найти свой голос.
Его губы нежно коснулись мочки моего уха, это было подобно касанию пера, которое лежало на кровати рядом с нами. Он захватил мою мочку ртом, прикусив и нежно потянув её зубами. Моя спина стала неподвижной, и по ней прокатилась дрожь, как по натянутой струне. Трусики, которые он выбрал для меня, теперь ощущались влажными и прохладными. Моя разгорячённая кожа была им благодарна за это.
Он поцеловал местечко чуть ниже уха, потом проложил поцелуями линию вдоль моего подбородка, и спустился к шее. Его другая рука сжала в кулаке мои волосы и отвела мою голову назад так, что он смог оставить поцелуи на моей шее, начиная с самого основания, следуя вверх до моего подбородка, и, наконец, вернулся к моим губам. Я уже скучала по нему. Его язык был живым. Он кружил вместе с моим языком, плоть к плоти. Я медленно потянулась, желая обернуть свою руку вокруг его шеи и запустить пальцы в его волосы. Это была близость в новом виде.
Он начал целовать мою щёку, нос, веки. Я запаниковала.
— Пожалуйста, только не целуй меня в лоб, — прошептала я.
Я не открывала глаза, боясь увидеть неожиданные эмоции на его лице. Я понимала, что прозвучала как ненормальная, но это был самый наихудший момент, чтобы всё испортить. Его губы остановились.
— Посмотри на меня, Элиза.
Я открыла глаза, находясь в ужасе от того, что он посчитает меня непомерно изувеченной изнутри, с чересчур большим багажом за душой.
— Почему ты попросила меня об этом?
Я тяжело сглотнула и выдавила из себя шёпот:
— Мой папа целовал меня в лоб. Я не смогу вынести этого. Ты можешь целовать меня везде, где захочешь. Всё что угодно. Но не там.
Он резко втянул воздух, а его глаза стали невыносимо нежными. Этот звук знаменовал собой трансформацию. Со стоном он раскрыл мои губы своим языком, и мы потерялись друг в друге. Внезапно я поняла, что вплоть до этого момента, он колебался. Но мои слова поставили точку во всех сомнениях, которые были у него, и теперь он действовал несдержанно.
Приласкав мою спину, он обхватил мою попку. Сначала это было нежным прикосновением, затем жёстким. Он вжал меня в свои бедра, и всплыла на поверхность та его сторона, которая сеяла хаос во мне весь день напролёт. Он дразнил меня, дыша всё тяжелее. Прикусив мою нижнюю губу, он потянул её. Это не было нежным. Это причинило боль, но эта боль разожгла безумство внутри меня. Я потянула его за волосы, и, не задумываясь, прикусила его губу в ответ. Мои мышцы напряглись под его руками, тогда как я начала плавиться под его прикосновениями.
Он ухватил подол моего платья и медленно его поднял. Когда оно, наконец, было снято, он отбросил его с такой силой, что оно долетело до задней стены комнаты. Я стояла перед ним облачённая лишь в кремовый кружевной бюстгальтер, который явно не гармонировал с купленными им трусикам. Похоже, его это вовсе не волновало. Его глаза светились триумфом, когда он отступил на шаг назад.
— Ты великолепна, — прошептал он. — Даже лучше, чем я себе представлял. А это уже о чём-то говорит.
Здесь не должно было быть места скромности, но оно было. Я заставила себя посмотреть на него, вместо того, чтобы опустить взгляд. На нём было так много одежды. Я никогда раньше не видела обнажённого мужчину, но казалось, что Айден не принадлежал к тому же виду, что и все остальные мужчины.