Склонить его на ложе удалось мне,
В ответ лобзанью вызвать томный стон,
И я венец познал бы сладострастий,
Но солнце возвестили трубы эльфов
(И боги не свободны на земле!)
Мы в путь пустились, весть тебе оставив,
Что ждет тебя на острове любовь.
(Обнимает ее колени.)
Титания.
О чем хлопочешь? Отпусти меня.
Твои мне руки мерзостно противны.
Сверкает молния. Гром прокатывается.
Пок (все глядит со стены в глубину).
Почти не слышно стонов. Смыло всех,
Кого на льяны не вскорячил спех.
Ползут! Срываются! И снова прут —
По скользким стеблям взлезть — немалый труд!
Титания (бегает, ломая руки).
Где ложе постлано мне ночью? Стойло
Вонючее я вижу. Душит смрад
Мне нежное дыханье.
Оберон.
О, жена!
Сюда примчавшись мрачный, повелел он
Построить стойло и затвор приладить,
Чтоб в злобе запираться от меня,
И до явленья твоего копытом
Он рыл гневливо мягкую солому
И мордою строптивой рассыпал
Овес отборный в яслях золотых.
Потом к пробоине стены он мчался,
Затвор раскинув. Голову вперед
Тянул, как бы стремясь перелететь
В тот лес, что за водою голубеет,
И, трубы странные ушей подняв
На дальний лес, вопил истошным гласом.
Тогда она на берег выступала
И отвечала стонами рыданьям,
Сливался вопль их над проливом темным
И рев ужасным был и неуемным.
Пок.
Ха-ха! Ха-ха! Дурак, влюбленный в дуру,
Не различил чужой ослицы шкуру.
Ливень нарастающим гулом доносится на башню.
Титания.
Куда я денусь! Тучи разразились,
И хрящ залит грозой и океаном.
Феи мечутся вокруг Титании с тревожными ласками. Эльфы играют тревожную музыку.
Хор фей.
Не плачь, подруга,
Ломая руки!
Царя-супруга
К дурной прилуке{183}
Ты не ревнуй,
Но расколдуй
Царевы очи!
Смешной судьбиной
Наш царь наказан,
С тупой скотиной
Волшебно связан
Обманом ночи.
Оберон. О я несчастный! Предан я женой!
Титания.
Посмешище! Отверженный ослом!..
Вот спит ушастый и дождя не чует.
Укройтесь, феи! В стойло спрячусь я,
Затвор замкну, чтобы рыдать на воле
О незавидной, о постыдной доле.
(Бросается в стойло, запирает за собою затвор. Кидает руки через ясли и, зарывая в яслях голову, рыдает.)
Оберон стоит между стойлом и Лигеем, опустив голову на грудь. Феи прячутся в камни.
Хор эльфов.
Какой печальный оборот
Вдруг приняли дела на башне!
Все неустройней, бесшабашней
С ослиной мордою урод!
Вид независимый усвоил,
И от тебя же оборон,
Великодушный Оберон,
Пред стойлом смрадным понастроил.
И нет хозяевам осла
Житья в высоком их приюте.
Царица в мерзостной закуте
Ночлег безрадостный нашла!
Довольно мять его копытам
Цветочки фей. Осла гони!
Хлевам семейственным верни
И скотного двора корытам!
Во время пения эльфов и плача Титании Пок носится беспокойный по башне, задевает спящего Лигея, который во сне стонет. Толкает Оберона.
Оберон. Что носишься летучей мышью? Смирно!
Пок.
Сердит ты, царь, того не понимая,
Что мыслями своими занят Пок.
Оберон.
Займись делами. Слугам мозг не нужен,
Но послушание.
Пок. Послушен я.
Оберон.
Послушный раб слух тонкий применяет,
Чтоб тайны царской воли угадать.
Пок. Угадано! Ты отвернись и жди.
Титания все рыдает. Лигей просыпается, вытягивается, зевая. Пок пытается протиснуться сквозь золотую решетку затвора, но не может. Выхватив из-за пазухи Алцвет, просовывает его сквозь жердинки в стойло, машет рукой. Стойло освещается красным полыхающим светом.