Мать искренне верила, что он будет работать на железной дороге, как его отец, и очень радовалась этому. А когда Ганс выложил перед нею небольшую пачку марок, даже возгордилась — кормилец!
На второй день Ганс пошел в Старый Моабит на свидание с родными. Ожидать пришлось долго. Он знал, кем гестапо набивает эту тюрьму. Сюда заключены коммунисты, антифашисты, разные недоброжелатели фюрера. И вдруг острая мысль сверкнула в голове:
«Неужели и отец?.. А сестра?»
До сих пор подобные вопросы не возникали в его сознании. Чтобы Петер Брауниц, тихий, спокойный дядюшка Петер, как называли его рабочие депо, а тем более Луиза имели какое-то отношение к коммунистам, к этим открытым врагам великого фюрера?
И вот они стоят перед ним, отделенные железной решеткой. И как спросить их об этом в присутствии надзирателя?
— Здравствуй, отец! Здравствуй. Луиза! О матери не беспокойтесь, она здорова, держится бодро… Мы надеемся, что это недоразумение скоро выяснится…
— О каком недоразумении ты говоришь, сынок? — иронически спросил отец.
— Да все это… — Его взгляд мечется между отцом и сестрой, пытаясь угадать правду, но ничего не может прочесть на их измученных лицах, ничего не выражают глубоко запавшие глаза, кроме страдания.
— А как ты? Все с ними? — строго спросил отец, и сын понял, кого он подразумевает под «ними».
— Я закончил школу… Устраиваюсь на работу…
— На какую работу? — допрашивает отец, не отрывая взгляда от лица сына.
— Где удастся… — неопределенно отвечает сын, пряча глаза.
Заключенных увели. Растерянный Ганс не спеша возвращается домой. По тому, как вели себя отец и сестра, он понял их вину. Что же делать?
Не в состоянии решить этот вопрос, он через два дня отбыл к месту «работы».
Адаму Стручковскому и Василию Буцу — в правобережных Лугинах его знали как племянника пана Кравецкого — было проще: семейные неурядицы не омрачали их сознания.
Один после свидания со Шмитцем уехал в Тернополь, а другой к дядюшке в Лугины.
Отец Адама служил кассиром на вокзале. Единственный сын его с юношеских лег отбился от рук, часто пропадал бог знает где по году и больше, а когда появлялся дома, то лишь для того, чтобы вытянуть из скудных родительских карманов как можно больше злотых. Он никогда не интересовался, как добываются эти злотые, а тратить их научился с необыкновенной легкостью. На этот раз сын появился прилично одетым и даже с собственными деньгами в карманах. Старый Стручковский очень обрадовался, что его непутевый Адась прибился наконец к берегу трудовой жизни и даже, говорит, закончил какую-то школу в самом Берлине, стал специалистом. Исконная национальная неприязнь к «швабам» поблекла, в его отношении к ним появилась некоторая доля уважения.
— Что ни говори, а немцы — люди деловые. Вы слышите? Даже из моего Адася человека сделали! — хвастался старик перед сослуживцами. — Специалистом стал сынок!
Жизнь в родной семье, где учитывался каждый злотый и долго обсуждался вопрос, как его истратить, не удовлетворяла «специалиста». Погостив два дня дома, он заявил родителям, что едет к месту службы, и отправился в поместье Фишера, как условился со Шмитцем.
Дерзкий, нахальный, склонный к авантюризму молодой человек рвался к делу, чтобы скорее воспользоваться своей долей жизненных благ — этим единственным, по его мнению, мерилом человеческих радостей. Такие понятия, как родина, долг, совесть, уже давно не тревожили его сознания, выветрились, не оставив никаких следов ни в сердце, ни в голове.
Шмитц по достоинству оценил моральные качества агента — такой пойдет хоть к дьяволу в подручные, если увидит в этом личную выгоду.
Стручковского он ценил еще и потому, что тот был лично знаком с Коперко, в свое время обучался у него лыжному спорту и боксу. Лучшего связного и придумать нельзя.
— Надо торопиться, пан Адам. Поручик Морочило подскажет вам, где и когда проскочить границу.
Опытный разведчик понимал, что торопливость не лучшее качество в такой работе, но обстоятельства подпирали: резидент просит «племянника», значит, нужны новые шифры, а центр настойчиво требует заняться глубинной разведкой. А для этого надо во что бы то ни стало восстановить связь с Коперко и проверить лояльность Фризина. В этом и заключалась главная задача, от выполнения которой многое может измениться и в его, Карла, личной судьбе.
Через два дня после беседы с шефом Адам приготовился к своей первой операции. Погода благоприятствовала, ночи настали темные, с плотной облачностью. Где-то в южном направлении едва слышно погромыхивает. Возможно, гроза дотянется и сюда. Это было бы очень кстати.