— Я должна завести отношения с человеком, который мне искренне нравится. То есть, не выдумывать, что он мне нравится, но испытывать к нему настоящие чувства.
— Отлично. И кто тебе нравится?
— Никто. В этом и вся проблема. Мне никто не нравится.
— Ладно врать, так не бывает. Всем кто-нибудь да нравится. Как насчет того стилиста из журнала «Он»? Того блондина? Симпатичный.
— Дэвид? Не пойдет. Чересчур тщеславный и чересчур смазливый, к тому же сверх меры помешан на моде.
— Ладно… А тот парень, которого ты снимала в прошлом году для «Космополитена», помнишь проект «50 самых-самых»? Тот банкир с непроизносимой фамилией? Он тебя обхаживал.
— Абсолютно не годится, — Надин решительно покачала головой. — У него дурацкий акцент и жуткая задница.
— Хорошо. Как насчет Денни, курьера, что все время с тобой заигрывает? Он довольно сексуальный.
— Угу. Хватит с меня курьеров, спасибо. И кроме того, у него в уголках рта всегда слюна — фу!
— Ну знаешь, Дин, на тебя не угодишь.
— Напротив, я чересчур покладиста, в том-то и беда. Но чтобы выиграть пари, я не имею право покупаться на внешность или идти у парня на поводу только потому, что я ему нравлюсь. Я должна найти кого-то, с кем у меня на самом деле могли бы сложиться нормальные взаимоотношения.
— А раньше такое бывало?
— То есть?
— Ты прежде любила кого-нибудь, кто тебе действительно подходил?
Хороший вопрос. Прищурившись, Надин мысленно перебирала одно за другим неподходящих парней, слюнтяев и придурков, а также пробоины в ее лодке, оставленные этими молодцами. Она припомнила Максвелла, Тони, Джона, затем Саймона, Раффи, Тома и не остановилась пока, не добралась до первого и единственного серьезного увлечения, любви всей ее жизни, мужчины, из-за которого она столько страдала.
— Фил, — наконец произнесла она. — Фил мне подходил.
Филип Рич обладал всем тем, чего не было у Дига. Во-первых, он был на десять лет старше, в свои двадцать восемь он казался Надин неизмеримо взрослее и мудрее нее; а во-вторых, он, несомненно, был самым красивым парнем в Политехническом университете Манчестера с пронзительными глазами цвета индиго и идеальным римским носом.
Он ездил на черном «мини-МГ», носил черные кожаные штаны, а его блестящие черные волосы изумительным полукругом спускались на шею. Фил был разведен. Каждое утро он появлялся в колледже с алюминиевым чемоданчиком и металлической коробкой, набитой фотооборудованием. Он был невыразимо классным и абсолютно недосягаемым; стоило Надин увидеть его в первый день учебы, как она сразу поняла: он ей нужен.
Они прожили вместе три года. Фил завалил диплом, и в один прекрасный вторник, за две недели до окончания университета, сгинул, растворился в воздухе, прихватив из копилки последние 50 фунтов, предназначавшиеся для их летнего путешествия. Надин была безутешна.
— А что случилось-то? — полюбопытствовала Пиа.
— Понятия не имею, — пожала плечами Надин. — Это для меня осталось тайной. Просто взял и свалил.
— Почему бы ему не позвонить?
— Что?!
— Позвони ему. Договорись о встрече.
— С ума сошла! Я не видела его десять лет! Он, наверное, давно женат.
— Возможно. А возможно, одинок и тоскует по тебе. — Пиа была несгибаемой оптимисткой и неисправимым романтиком.
— Нет, — твердо произнесла Надин. — Я не могу ему позвонить. Он решит, что я тронулась.
— Да ничего подобного. Он обалдеет. У тебя сохранился его телефон?
— Где-то был номер его родителей…
— Отлично. Значит так, никаких отговорок. Отыщи номер и позвони. Выясни, как его найти. Встреться с ним. И тебе сразу полегчает. По крайней мере, Диг и Дилайла тебя уже волновать не будут.
— Думаешь?
— Не думаю, — сурово подытожила Пиа. — Знаю.
Глава пятнадцатая
— Что ты сделала?! — вопил Диг в трубку несколько минут спустя. — Позвонила Филу?! Зачем, черт подери?
— А почему бы и нет? — с вызовом ответила Надин.
— Почему нет?! И ты еще спрашиваешь? Да потому что другого такого самовлюбленного, наглого и претенциозного мудака я в жизни не встречал! Потому что он унижал тебя, подавлял и в конце концов предал, потому что он использовал тебя ради денег, секса и всего остального!
— Неправда! Он любил меня, а вовсе не использовал!
— Ага, а кто платил за квартиру последние два года, что вы жили вместе? Кто каждый вечер подрабатывал в баре, пока он валялся на диване и только и делал, что ныл: видите ли, «его искусство не находит понимания»? Кто покупал ему одежду и дорогой австралийский шампунь, а заодно и платил его парикмахеру? Кто?
— Он отдавал долги!
— Он отдал тебе не больше сотни! Это пять процентов от того, что он был должен!
— Послушай, Фил не виноват, что его брак развалился, и не виноват в том, что ему приходилось платить алименты.
— Студент платил алименты? Тебе не приходило в голову, что он тебя просто надувает? Он обирал тебя, Надин, а ты была слишком слепа и доверчива, чтобы это понять! Господи. Невероятно! Тебе понадобился не один месяц, чтобы прийти в себя после того, что этот мерзавец с тобой сделал. Вернувшись из Манчестера, ты походила на зашуганную мышь!
— Неправда!
— Правда! Не помнишь, как ты перестала краситься, носила исключительно черные тряпки и бродила, как потерянная?
— Черт, Диг, это было девять лет назад! Люди меняются, знаешь ли. В Манчестере Фила преследовали неудачи. А сегодня по телефону он был весел и даже трогателен.
— Надин, куда тебя несет? И зачем? Девять лет ты жила и в ус себе не дула, все у тебя было в полном порядке, и вдруг, ни с того, ни с сего, звонишь какому-то старому ублюдку, с которым у тебя в юности был роман!
— То-то и оно! В моей жизни никогда не было полного порядка, одна путаница. И ты сам мне об этом сказал.
— Не понимаю.
Надин вздохнула:
— Фил — единственный, кого я любила, к кому была привязана, и я хочу его увидеть. Чего тут еще понимать?
— Ага, до меня дошло! Речь идет о пари, так?
— Чушь!
— Неужели?! Зачем еще тебе понадобилось встречаться с парнем, которого ты не видела десять лет?
— Ну да, — саркастически усмехнулась Надин, — конечно! Тебе можно таскаться на свидания с привидениями из прошлого, тебе можно пускаться во все тяжкие с Дилайлой Лилли после всего, что она с тобой сотворила. Но когда я захотела встретиться с человеком, которого когда-то любила, то это, оказывается, неправильно! Лицемер хренов!
— Я не пускался во все тяжкие с Дилайлой! Что ты мелешь?! Мы всего лишь поужинали вместе. Поужинали и послушали музыку.
— Вот и я тоже поужинаю с Филом сегодня вечером. Посидим, выпьем, а там посмотрим.
— Что ж, отлично. Валяй, развлекайся. Но когда он примется разгрызать тебя на кусочки, когда ты станешь раздавать наличные направо, налево и по центру, когда от твоего самоуважения не останется ни капли, ко мне плакаться не приходи.
— Не волнуйся, не приду!
— Прекрасно!
— Замечательно!
С каждой секундой разговор становился все более резким. За неделю это уже была вторая ссора, да такая, которую шуткой не загладишь.
— Мне пора, — бросил Диг после короткой и напряженной паузы. — Дела ждут.
— Отлично, — фыркнула Надин. — Я, знаешь ли, тоже занята.
— Увидимся? — без всякого энтузиазма бросил Диг напоследок.
— Да, до встречи, — столь же вяло ответила Надин. Она уже собралась положить трубку, но в последний момент решила таки высказаться напрямую: — И между прочим, не надо держать меня за полную дуру! Не надо врать насчет Дилайлы. Я все о вас знаю, так что не вешай мне лапшу про ужин с музыкой, я смахну ее с ушей. — После чего она с грохотом швырнула трубку, упала на диван и разрыдалась.
Диг с грохотом швырнул трубку, упал на стул, закурил сигарету и глубоко вздохнул. Черт, думал он, что происходит? Что, скажите на милость, происходит?