Марина улыбнулась и развела руками.
— Восторг! — заключила Мари — видимо, других слов просто не осталось. По блеску глаз видно, как ей угодили. — Неловко спрашивать, но спрошу — сколько это счастье стоит? Стой-стой, я просто хочу знать цену.
— Если не включать мою работу, только украшения и материал, будет восемь с половиной тысяч граций, — Марина обошла Мари вокруг, явно любуясь своей работой.
— Обалдеть, — присвистнула Мари, и на какой-то момент Миранде показалось, что Мари сейчас от всего откажется. — Если я что-то должна — скажи, отработаю. Я ведь только на Арене работаю пока что, да и там скоро запретят.
— Ничего не должна, — покачала головой Марина. — Ты не чужая.
— Марина, давай ещё на ком-нибудь попробуем! — предложила Миранда. — Я же говорила, у тебя талант. А украшениями мы с Лилией пока займёмся, если что.
— Я подумаю, — кивнула явно довольная Марина и, поднеся ладонь к уху, извинилась и вышла — звонок.
— Здорово, что она согласилась, — признала Миранда. — Классно получилось, да? Ничего лишнего, и выглядишь — не оторваться!
— Разве она согласилась?
— Если сказала «я подумаю» — значит, согласилась. Уже снимаешь? Что-то не так?
— Ну, я в таком на Арену идти не хочу, — пояснила Мари, и замерла, не закончив снимать украшения. — Не так поймут. Хотя… поставлю-ка я ещё один эксперимент. Здравствуй!
— Это работа Марины?! — поразилась Валери Обэр. — Глазам не верю. Да вы просто принцесса, Мари! Надо тоже позволять себе наряжаться, когда не при исполнении. Чем можем вам помочь?
— Да у вас тут оперативный центр! — присвистнула Мари, оценив количество аппаратуры. Телефоны, регистраторы для доступа в архивы, прочая полицейская техника. — Люблю! Неловко спрашивать — у вас, поди, других дел хватает. Помните, я спрашивала про своих школьных друзей? Ну, которых все как-то очень быстро забыли?
Валери в замешательстве посмотрела на Марселину, та развела руками с практически виноватым видом.
— Странно, — Валери подошла к регистратору. — Не помню. У меня всё должно быть записано. Когда это было?
— Десятого июля. Марселина, вас тогда ещё ранили — помните?
— Это помню, — Марселина тоже подошла к регистратору. — Странно, что я не помню остального.
— Да вот же, — указала Мари кончиком ногтя. — Всё записано, как и должно быть.
— Чудеса! — Валери открыла запись инцидента. — Читаю, и ничего не помню, как будто именно это и забыла. Да, и мы остановились на том, что нужно найти родственников. То есть Марселина отправилась к одному из них, он работает в том самом госпитале, и… Марселина, сможешь ещё раз съездить в Венецию?
— Стойте! — Мари остановила уже готовую согласиться Марселину. — Что-то мне не нравится. Вы ведь можете просто позвонить этому родственнику — кстати, чей именно? — и попросить видеосвязь? Мы по крайней мере узнаем, что он помнит. А потом уже можно договариваться о встрече.
— Хорошо, — согласилась Валери. — Возможно, сэкономим время, — она прикоснулась пальцами к регистратору что-то быстро ввела. — Директора центральной клиники Венеции, пожалуйста. Валери Обэр, префектура Парижа. Нет, это не срочно.
Мари принялась грызть ноготь большого пальца, спохватилась, и постаралась принять непринуждённый вид. Не очень получилось; она припомнила, с какими растерянными улыбками родители парней спрашивали, кто они такие, эти Жан, Клод и Мишель. Не помнили — хотя все три раза Мари стояла у комнаты, в который жил «несуществующий» сын. Вот это было страшно.
— Госпожа Фернье? — Валери улыбнулась. Канал закрытый; никто без соответствующего доступа не видит, с кем говорит полицейский, и не слышит. Вот и сейчас: Мари не видела, с кем говорит Валери, не слышала ответных реплик. Здорово, что они обе соблюдают инструкции, подумала Мари. Я вот не очень-то соблюдала, иногда… — Валери Обэр, префектура Парижа. Нужно уточнение, для архива. Нет, ничего страшного не случилось. Скажите, вам говорит что-нибудь имя Жана Фернье? — Валери поманила Мари к себе, не отводя взгляда от камеры. Мари увидела изображение — несомненно, это мама Жана. Совсем не постарела, надо же!
— Нет, мадемуазель Обэр, — покачала головой госпожа Фернье. — Ничего не говорит, простите. У нас не было такого родственника. Разве что есть однофамилец, но я о таком не слышала.