— Простите, — перебил он. — Я ни слова уже не понимаю.
— Это просто усталость, — заключил доктор. — Канси вам всё объяснит. А пока я бы советовал провести один день в более спокойной обстановке. У вас будет хороший аппетит — не пугайтесь.
— Простите, а процедуры? Вы должны были что-то ввести мне?
— Уже сделано. Вот. — Доктор показал ему предмет, похожий на баллончик с аэрозолем. — Совершенно верно, это для распыления. Я уже распылил необходимые вам препараты, вы их вдохнули — они начали действовать. Диагностику я провёл, как только вы присели на эту кушетку. Всё безболезненно и быстро. Разумеется, вы вправе получить все результаты. На каком языке сделать распечатку?
Опять шутки шутим? — подумал Артём, и решился.
— На русском можно?
— Разумеется! — и через десяток секунд доктор вручил Артёму пухлую брошюру. — Открыть её можете только вы. Обычная предосторожность. Мы ценим врачебную тайну.
Распрощались они уже совершенно дружески.
— О тебе уже вся Плутония знает, — вздохнула Канси. — Ты звезда. Почему не радуешься?
— Ты этому не очень-то рада?
— Будут женщины, — Канси улыбнулась. — Их будет много. Понятно, или объяснить?
— Объясняй.
— Ты можешь приручить нескольких. Но чем их больше, тем слабее связь с каждой. Понимаешь?
— Понимаю. Раздели одну реку на два потока, потом на три…
— Обожаю твои аллегории, — И впрямь обожает, не ирония! — Верно, Ортем. Скажу сразу, что обычно приручают одну или двух; если больше — всем будет плохо. У нас нет законов о личной жизни, кроме одного: ты несёшь всю ответственность за счастье всех, кого приручил. Я хочу быть счастливой и полезной. И буду делать всё, чтобы так и было. А ты обязан делать всё для этого — со своей стороны.
— Если я что-то не то делаю, или не делаю совсем — пожалуйста, говори, прежде чем это выльется в неприятности.
— Договорились, — Канси снова улыбнулась. — Спрашивай, как сейчас. Если что непонятно — спрашивай. Всё, мы дома! Идём, сейчас сможешь отдохнуть.
Она и массаж делать умеет. Артём поначалу побаивался прикосновений её пальцев — уже уяснил, что Канси может лёгким нажатием пальца сломать ему шею. Не мускулы, а сталь! И это у них — норма. Все такие. Здоровыми не рождаются, ими становятся. Делать зарядку, не есть что попало и так далее для людей Плутонии так же естественно, как дышать. А Канси ведь не солдат — учительница. Страшновато, честное слово. Интересно посмотреть, какие тогда у них солдаты, если есть такая профессия.
…Она закончила массаж, и легла рядом, держа Артёма за руку, и мурлыча. Чудный звук. И впрямь, под него легко засыпается. Как они это сделали? При этом, по словам доктора Ливси, генетически мы с ними — один вид. Полностью совместимы.
— Только женщины могут мурлыкать?
— Женщины и дети. Вот это, — она прикоснулась к кадыку Артёма, — мешает вам делать то же самое. Дети, до начала созревания, все умеют. Потом — только женщины. А что? Завидуешь?
— Имею полное право.
— Завидуй, я не против. Должны же быть у меня преимущества.
Артём рассмеялся. Похоже, они уже начали понимать, когда другой шутит. Повезло, что она — учительница; в её профессии требуется терпение. Как это сочетается с теми моментами дикого и импульсивного поведения — уму непостижимо.
— А это что? — Артём разглядел на её спине, внизу слева, едва заметные шрамы.
— Это мой зверь. — Канси перевернулась на спину и приложила его пальцы к противоположному месту на животе. — Чувствуешь? Я оставила их на память. Все оставляют.
— Расскажи подробнее, — Артём наклонился ближе — шрамы едва заметны. И, похоже, кроме этих шрамов и его укуса в затылок, других отметин у неё на теле нет.
— Посвящение во взрослые. Все проходят его. Ты выбираешь себе зверя. Тебя отвозят в дикий лес, и оставляют там на неделю. Нужно выжить, добыть своего зверя, и вернуться с трофеем. У тебя с собой только нож.
Артём ощутил мурашки, проползающие по коже. Словно Спарта, подумал он. Только здесь не делают различий между мужчинами и женщинами.
— В первый раз зверь перехитрил меня. Здесь, — она положила свою ладонь поверх его, — он воткнул в меня рог. Пригвоздил к дереву. Я сумела убить его, и отрезать рог, но не сразу сумела снять себя с дерева. Я не помню следующий день. Успела найти убежище — всё, что помню. Мне было ужасно больно, я уже стала думать, что не вернусь. Я сумела залечить раны, а это непросто даже для взрослых. Но вовремя не вернулась — было много желающих доесть меня, не сразу сумела отогнать или отбиться. Звери чуют лёгкую добычу. Но я всё равно вернулась с трофеем, рогом паратерия. Это такой ящер — похож на земного носорога, когда стоит на четырёх лапах. Через год я повторила попытку, и на этот раз вернулась вовремя. И никто меня не ранил.