И понял, что обстановка другая. Не та, где вчера лёг спать — жилая, но всё-таки чужая обстановка каземата, или как назвать эту небольшую крепость, умело замаскированную под ветхий дом. И голос. Кто-то неподалёку что-то напевал. Женщина.
Удалось всё-таки проснуться. Артём подавил в себе желание вскочить, и завопить что-нибудь вроде «ура» — Инга таких действий не любит. Ведь это же её голос — значит, она всё-таки вернулась. Сейчас первым делом извиниться, и с этого дня обязательно взяться за ум. Нет, но какой сон, а?
— Инга, я… — Артём уселся, по дороге открывая глаза, и потерял дар речи.
Рано радовался. Непонятно, где он — и непонятно, с кем. Комната другая, это не каземат. И непохоже на темницу, в которую поначалу грозились отвести. Но убранство комнаты и остальное вылетело из головы — спиной к нему стояла женщина — это она что-то напевает — и одевалась. Собственно, она и так одета — длинное платье, домашние, видно, туфли, а сейчас надевает украшения. Сплошь серебро, или что-то похожее — пока Артём пытался понять, что творится, женщина надела поверх причёски тонкий сверкающий обруч и оглянулась.
Даже лицом похожа на Ингу — светловолосая, сероглазая, овальное лицо. Лет тридцати на вид. Вот это я попал, подумал Артём, искренне надеясь, что не выглядит полным идиотом.
— Я уже беспокоиться начала, — улыбнулась она. И голос похож! — Хвала небесам, ты проснулся! Дай мне браслеты, пожалуйста.
— Какие браслеты? — не понял Артём.
— Под подушкой, — пояснила женщина, продолжая улыбаться. Артём засунул руку под подушку. Ничего.
— Под другой, — уточнила женщина, и в голове у Артёма всё смешалось. Они с ней, простите за прямой вопрос, спали здесь, в этой постели, этой ночью?
Похоже, да.
Артём протянул ей браслеты — из серебристого металла, тяжёлые, со множеством узоров. Женщина надела их, и уселась на краешек кровати. Погладила Артёма по голове, и в этой самой голове всё вновь смешалось.
— Знаю, ничего не помнишь. У вас всегда так. То не помните ничего, то на людей бросаетесь. Не бойся, сэр Джеймс рассказал, как всё было.
— И как всё было? — сорвалось-таки с языка. Артём осознал, что лежит в постели в чём мать родила.
— Я не телефон, — покачала она головой. — Я красиво не расскажу. Проголодался? Одевайся, уже скоро полдень. Сэр Джеймс уже дважды справлялся, как ты.
— Простите, — Артём отчего-то не мог попросить её отвернуться. С другой стороны, а кто его раздел? И, если они действительно эту ночь провели вместе, стесняться уже поздно.
— Ингир. Ты хотел узнать моё имя? Я Ингир, хозяйка этого квартала.
И не думает отворачиваться или уходить. Артём поискал глазами свою одежду, и не обнаружил. Зато рядом с кроватью — сейчас только обратил внимание, что кровать огромна — таких, как он, можно трое уложить, и мешать друг дружке не будут — так вот, рядом с кроватью лежали подушки, а поверх них…
Одежда явно приготовлена для него. Вот только понять бы, как её надевают. Нижнего, простите, белья там не наблюдалось, а поверх всего лежало что-то, на вид — купальник, в котором женщины появляются на пляже.
Ладно. Ощущая пристальный взгляд Ингир по всему телу, Артём выбрался из-под одеяла и принялся одеваться. «Купальник», стоило его надеть (судя по выражению лица Ингир, ничего глупого он не делал), сдвинулся, словно пополз по коже — Артёму стоило немалого труда не вскрикнуть — и, через пару секунд этот предмет одежды превратился в спортивные трусы. На вид, по крайней мере. С очень высоким поясом — в ладонь высотой. Что за…?
Остальные предметы одежды были не так загадочны. Рубашка — тонкая, серая в клеточку, штаны из толстой ткани. Похожи на джинсы, со множеством карманов, и таким же высоким поясом. Ремень — очень странно застёгивающийся поверх штанов, ничего никуда вдевать не нужно. И куртка. Откуда это всё? Под курткой оказалась прежняя одежда Артёма. Поверх неё лежал его мобильник. Его-то Артём и забрал.
Мобильный, естественно, никакой станции не нашёл. Через пару дней сядет батарейка, и всё на этом.
— Красавец! — Ингир привлекла его к себе, и поцеловала. В щёку. — Идём, идём. Я уже и сама проголодалась.
После завтрака — отдельная история; прислуга, почти сплошь женская, подавала им с хозяйкой и на Артёма смотрели — кто не стесняясь, кто украдкой — с выражением изумления и некоторой зависти на лице. Это с чего вдруг? Артём, ещё не вполне пришедший в себя, старался вести себя непринуждённо. Удалось, поскольку Ингир практически не разговаривала, а на остальных, кто не соблюдал тишину бросала взгляд так, что все разговоры прекращались.