— Давно пора к Яночке за подмогой обратиться. — высказал своей мнение Баюн, уже в который день наблюдавший сию картину.
— Он меня до белого каления доведёт…
— Или с ума из-за его выходок сойдёшь. — закончил за него Баюн. — Каждый день одно и то же слышу.
Иван тяжело вздохнул.
— Почему ты ничего ему об этих мерзких обвинениях не говоришь?
— Он ни в чём не виноват.
— Да ты не хуже меня знаешь, какая Глеб ходячая язва. Может, и делает всё верно, да посыл при этом, сам понимаешь.
— Мне ли не знать об его дурном нраве.
— Слушай, Ваня, я, конечно, не обязан тебе помогать, но послушай совет мудрейшего!
Иван хмуро взглянул в сторону само наречённого «мудрейшего».
— Потолкуй с ним об этом. Рано или поздно всё равно узнает.
— Что узнает?
Кот и царь одновременно обернулись в сторону раздавшегося знакомого голоса.
— О том какое ты солнце ясное, Глебушка! — замурчал кот, спрыгнув с лавки и помчавшись к появившемуся юноше.
Иван проводил его осуждающим взглядом. Вот подхалим! Ещё секунду назад советовал ему поговорить с Глебом об его дурном нраве, а сейчас сам изо всех сил ластится, выпрашивая вкусностей. Никакой помощи в этом тереме!
— Дак о чём разговор был? — спросил Ивана Глеб, присев на корточки, подкармливая кота полоской вяленого мяса.
— Не бери в голову. — отмахнулся тот, решив отложить важный разговор на потом. — Лучше доложи, что происходит в деревнях на берегу реки Иволги. Они сильно пострадали летом из-за самодурства водяных.
— Как ты и предполагал, хозяйство пришло в упадок, но потихоньку восстанавливается. В предыдущие годы зерно и овощи с речных земель свозили на продажу в Царьград, а также в терем в качестве подати. Я поговорил со старостами, ежели они не станут платить терему снедью в нынешнем году, то деревни смогут спокойно перезимовать.
— Это очень хорошие вести.
— Плохие в том, что царскому терему придётся затянуть пояса, поскольку третью часть запасов составляли именно зерно, овощи и другие припасы с речных земель. А из-за того, что я обнаружил примерно с десяток мешков с мукой, в которых были маточные рожки в большом количестве, их пришлось уничтожить, не говоря уже про разбухшие бочки с соленьями. Мы можем погубить много людей, если впредь не будем следить за запасами.
— Я уверен, что мы продержимся эту зиму. В Царьград помимо речных земель привозят снедь и другие деревни, что уж говорить о купцах.
— Ты сам знаешь, что с наступлением зимы будет трудно доставлять товары: дороги заметёт, и многие деревни окажутся отрезанными от связи с Царьградом.
— Мы сможем подготовиться?
— Да, но мне нужно время, дабы проконтролировать ситуацию в остальных селениях, в том числе чтобы убедиться, что зиму переживут не только жители Царьграда. Благо с большей частью я уже закончил, а Синеград с побережьем и без нашей помощи справятся.
— Глеб… что бы я без тебя делал. — протянул Иван, восхищённо глядя на друга. Хоть он и был нелюдимым и язвительным, но контроль над всем словно был у него в крови.
Тот на его слова только глаза закатил, в гробу он видал эти лестные речи, что от Баюна, что от Ивана.
— Ты освободишься от дел вечером?
— А ты? — Глеб кинул обеспокоенный взгляд на горы берестяных грамот, некоторые из которых, судя по всему, даже не были просмотрены.
— Не думаю, что успею закончить с этим сегодня, но нам нужно потолковать.
Чародей нахмурился, но лишних вопросов задавать не стал и коротко кивнул.
— Ладно, пойду перехвачу что-нибудь на кухне и отправлюсь дальше. — Глеб направился к выходу.
Баюн повернулся к Ивану, сделав страшные глаза, словно напоминая про сегодняшний визит бабки Настасьи и её кухонных девок.
— Глеб! — позвал Иван, заставляя того остановиться в шаге от двери и обернуться. — Я хотел сказать, что…
Он выжидательно приподнял бровь и скрестил руки на груди.
— Что ты хотел?
— Что хотел… — повторил за ним Иван, а затем опомнился. — Ты надолго на кухню собрался?
— Нет, только возьму что-то в дорогу.
— Значит ты не будешь… Ну… У печи хозяйничать например?
— Иван, у меня дел невпроворот. Ежели хочешь о чём потолковать, то давай скорее.
— Нет! Давай оставим это до вечера. Хорошей дороги!
Тот вновь закатил глаза, проворчав себе под нос что-то про «Иванов-дураков» и скрылся за дверью.
— Ты раньше более нелестно выражался рядом с ним. — напомнил Баюн, наблюдая за сим неловким диалогом.