Поездка в экипаже избавила меня от мучительной смерти через разрывание надвое виснущими на руках Селией и Фиореллой. А также предоставила чудесную возможность с милой улыбкой помахать рукой оставшимся на площади Алессии и Уолиде. Другого транспорта поблизости не было, и сладкая парочка исходила на пену в бессильной ярости.
* * *
После ужина, лежа в своей комнате и глядя в потолок, я думал. Передо мной стояла моральная дилемма. Могу ли я встречаться с Селией или Фиореллой, учитывая, что одной 17 лет, а другой 18, тогда как мне…
В этом месте я внезапно завис. Мне… сколько мне… Мой возраст…
В голове крутились разные числа. Тридцать… Шестнадцать… Сорок два… И все они казались правильными.
Рывком усевшись, я прижал ладони к вискам. Твою мать! Что это такое творится?
— Мне… сс-с-шест… трид-цать, — чуть ли ни по буквам выдавил я вслух. И аж вспотел от потребовавшегося для этого усилия.
Решив, что нужно проветриться, встал и полез в шкаф за костюмом для ночных рейдов. Наверняка Гелдерн уже соскучился по своему таинственному супергерою!
* * *
Пробираясь в сумерках в сторону Серого переулка, я услышал то, что поначалу показалось беседой. Невидимая за высоким кустарником девушка говорила кому-то:
— …Мне кажется, ты ошибаешься. Я стою здесь уже давно. Меня покусали комары. А его нет.
Она умолкла. После вновь сказала:
— Нет, он не пришел… Красивое сегодня небо… Мне кажется, ты не очень сообразителен.
Опять повисла пауза.
— Ардисс уже спит. И я тоже пойду спать…
Тут мне стало интересно. Обогнув живую изгородь, я чуть не врезался в Муниру.
— Ой! — сказала девушка, отпрянув от неожиданности. — Что ты здесь делаешь? Опять несешь кирпичи?
— Я не ношу кирпичи.
— Но ты же сам говорил в прошлый раз…
— Это образное выражение… Короче, забудь. Ничего не было. Лучше скажи, что ты здесь так поздно делаешь? И почему упомянула мою фамилию? С кем ты говорила?
— Я хотела лечь спать, — глядя в землю, Мунира начала наматывать розовую прядь на указательный палец. — И почти разделась.
— Класс, — одобрительно сказал я. — Но сейчас ты одета и здесь.
— Ну, разумеется. Не могла же я пойти в парк раздетой.
Я мысленно досчитал до десяти.
— А зачем ты вышла? И что говорила обо мне?
— Что ты не пришел.
— В каком смысле? Куда?
Она пожала плечами:
— Куда-нибудь.
Мне захотелось схватить ее и встряхнуть, чтобы мозги девушки встали на место. Мысленно досчитав до пяти, я собрал всю выдержку и спокойно поинтересовался:
— С кем ты говорила?
— С ним, — неопределенно взмахнула рукой Мунира. Она широко зевнула. — Хочу спать… Но Зюзя сказал, надо предупредить.
— Кто? — я начал припоминать, что уже слышал это имя. — О чем предупредить?
— Откуда я знаю?! — возмутилась Сендэлл. — Я устала и хочу спать.
Отвернувшись, она пошла по дорожке к школе. Отдалившись от меня шагов на десять, затормозила. Стоя вполоборота, бросила:
— Зюзя говорит — опасайся разных глаз.
— Чего? Каких глаз?
— Разных, ты же слышал.
Больше не сказав ни слова, Мунира ушла.
Вот же ненормальная! Что она имела в виду?
Свернув с дорожки на полигон, я двинул к Серому переулку. По пути раздумывал над словами Муниры. Наверняка в них есть какой-то смысл. По крайней мере, раньше он обнаруживался. Пускай не сразу и не самым очевидным образом, но все же…
Разные глаза, разные глаза… Что это означает? Разные люди? Разные взгляды на что-то?.. Блин, неужели нельзя сказать нормально? Что за дурацкая привычка загадывать ребусы!
* * *
Оказавшись в городе, я долго прочесывал темные улицы в поисках бандитов. Но похоже, этой ночью криминал взял выходной. Потому мои мысли снова вернулись к мучившей меня проблеме.
Итак, можно ли встречаться с девушкой, если я… мое тело… Черт! Да что опять со мной происходит?!
Я начал злиться. Почему, когда начинаю думать о возрасте, мысли странным образом разбегаются?
Усевшись на освещенную фонарем ступеньку какого-то дома, я заговорил сам с собой:
— Сколько бы мне ни было, я сейчас пацан. Верно?.. Отлично, здесь никаких расхождений. Получается, что юридически я…
— Что за барчук нарисовался на нашей улице? — перебил меня глумливый голос. — Ты наверно не знаешь, что за проход здесь нужно платить?
Подняв глаза, я увидел типичного местного гопаря: не старше двадцати пяти, в широких брюках, грубых ботинках, мятом пиджаке, наброшенном на грязную рубаху, и в кепке. Ухмыляясь, он чистил ногти длинным ножом.
— Юридически, я младше них обеих, — повторил я. Одновременно с этим, ухватив лежавшую рядом трость за конец, врезал тяжелым округлым набалдашником по внешней части щиколотки грабителя — точно над выступающей косточкой. — Так что с этой стороны все законно.
Взвыв, гопник выронил нож. Упав на задницу, вцепился в ногу.
— А-а!.. Что ты сделал… … урод… …. да …. тебя щас!..
— С другой стороны, — я поднялся. Рассекаемый тростью воздух зашуршал. С костяным стуком набалдашник впечатался в кепку. — Если исходить из законов Земли, они обе достигли возраста согласия. Мэльволия так и вовсе совершеннолетняя…
Задумчиво глядя на безмолвно лежавшего грабителя, закончил:
— То есть, никакой проблемы-то и нет. И не было. Посмотрим правде в глаза: меня беспокоил тот факт, что я почти вдвое старше. Но, если не париться из-за этого, то все норм. И при наличии у девушек желания, я вполне могу замутить с любой, и даже… ну, ты понял. Как бы то ни было, моя совесть чиста.
Повеселев, я зашагал по улице.
Через несколько кварталов путь мне преградили трое.
Дубинка и два ножа, — автоматически отметил я, хотя мужчины не выставляли оружие напоказ. Напротив, старались держать незаметно.
— Похоже, ты заблудился, — сказал один сиплым пропитым голосом.
Точно так же разговаривал бомж, который регулярно тусил возле магазинчика, где я покупал пивас и всякие снеки, вроде сушеных кальмаров. Время от времени я подкидывал ему мелочь. Вот только в отличие от пьяницы из моего мира, мужик, стоявший передо мной сейчас, явно не на мелочь нацелился.
— Не боись, мы те покажем дорогу. Где ты обретаешься?
Пока сиплый заговаривал мне зубы, его дружки потихоньку обходили меня справа и слева. Убежденный, что я не вижу его, грабитель с дубинкой, коротко замахнувшись, врезал мне по затылку. В смысле, попытался, потому что в момент удара, моей головы там уже не было.
А вот набалдашник трости попал точно в цель — колено атаковавшего. И почти сразу же врезался в челюсть, оборвав короткий вскрик. Кость громко хрупнула. Похоже, в ближайшее время кушать грабителю будет трудно.
Воздух начали прошивать ножи. Отметив мимоходом размашистость и неточность ударов, я быстро обезоружил нападавших. Ругаясь и поджимая разбитые кисти правых рук, бандиты бросились на меня, намереваясь задавить массой.
Совсем необучаемые, — подумал я. — Любой мало-мальски сообразительный боец, оценив точность моих ударов, предпочел бы смыться. Но эти не такие. Что ж…
Я быстро перемещался, избегая захвата. В то же время моя трость выписывала петли, колотя нападавших. Округлый набалдашник то и дело с глухими звуками соприкасался с телами грабителей.
Ребра, рука, голова. Минус один.
Рука, нога, голова. Третий прилег отдохнуть.
Все-таки трость — отличная штука! Не такая кровавая, как меч, но не менее эффективная против врагов без доспехов.
Оглядываясь по сторонам, я перевел дыхание. Убедившись, что вокруг не наблюдается ни свидетелей, ни новых противников, пошел прочь.
Оказавшись на более освещенной улице, взял трость за набалдашник, чтобы больше соответствовать образу запоздавшего прохожего. Почувствовав под ладонью что-то липкое, приблизился к ближайшему фонарю. Обнаружив на руке и на трости кровь, выругался. Ладонь обтер о шершавую кирпичную стену первого попавшегося дома. Трость почистил пучком листьев, сорванных с куста.