Триэль.
«3-L»
05.04.2014.
Выдержка из статьи «Прошлое и будущее Дории».
«Сто двадцать четыре года назад холодная война, затронувшая не одну страну, завершилась одним мощным ударом, направленным на Дорию. Это небольшое государство из пары десятков городов с мощной инфраструктурой, высоким уровнем развития и таким количеством ресурсов, что Дория могла прокормить не только себя, но ещё и не одного торгового партнёра. Какое-то время, пусть это длилось и не одно поколение, дипломатия доминировала над агрессией. Но наступило время, когда соседние страны уже не могли позволить себе торговать, поскольку уже было нечем. Оголодалые и обнищалые люди устраивали стачки на границах, случались теракты, политический бойкот, главы правительств умоляли и иногда требовали снижение цен на продовольствие, и президенты Дории давали на это добро, но одна маленькая страна, какой бы богатой она не была, неспособна прокормить миллионы граждан чужих государств – она пеклась о своих. И вот, когда дефицит ресурсов достиг максимально возможного пика, одна из стран-соседей нанесла удар, и, как говорят те немногие из живущих в наши дни философов, лучше бы он был ядерный.
Наносить разрушительный удар по плодородным землям, по тем из немногих оставшихся рек, где течёт ещё не отравленная пресная вода – глупость, и они решили поступить подло. Воспользовавшись украденными у гениального учёного Дории – Андрэа Уоллиса - разработками, одна из стран направила на мирного соседа сотни ракет, и кто-то нажал кнопку пуска.
Эти ракеты не содержали никаких взрывчатых зарядов или веществ, что дают цепную реакцию и ведут к массовым разрушениям. В них содержались цифровые устройства, генерирующие мощные волны неопределённого типа, способные поразить человеческий мозг и вывести его из строя. Они хотели, чтобы вся Дория была усыпана трупами, но не были задеты ни одно здание, ни одно дерево, ни одна травинка.
Но они просчитались. Хотя, просчитались не только они.
Гений Андрэа Уоллиса спрогнозировал высокую вероятность такого развития событий, и последние годы своей жизни он разрабатывал проект экрана, способного защитить его родину от атаки. Он преуспел, но был слишком умён, чтобы позволить подобной идее, пусть и его собственной, воплотиться в жизнь.
Экран был возведён в тот же самый день и час, когда был нанесён удар. Полупрозрачный красный слой непонятного мне типа волн устремился в небо и куполом укрыл две трети территории Дории. Осталась лишь одна брешь, очень высоко, там, где когда-то были облака, но я их никогда не видел в небе над столицей.
Прошло сто двадцать четыре года. Дория продолжила своё существование под куполом, решая собственные проблемы, и, поверьте, их не мало. Никто не знает, что происходит с прочим миром, а…»
Никто, кроме нас, а зовут нас Сайлекс и Алистер Келори.
Глава 1.
В светлом двухместном номере отеля зажурчала вода, а вслед за этим запахло мятой. Это значит, что проснулся Алистер. Не знаю, откуда у него взяла эта нездоровая привычка выдавливать половину зубного геля на щетку, но каждый раз, когда он утром и вечером выходит из ванной, от него пахнет так, будто его постирали в мятном сиропе. В этом весь Алистер. Не даром врач: брюзга, чистюля и педант, хотя, как говаривали его преподаватели, с профессиональным ростом это пройдёт, и я вот всё жду этого дня. Не то чтобы сам я любитель бардака – нет-нет, напротив, мои вещи, так же, как и вещи брата, лежали аккуратными стопочками, рассортированные и едва ли не подписанные, но я, как личность в каком-то смысле творческая, любитель забыть помыть посуду, отнести вещи в стирку, убрать крошки со стола. Мне нравится жить с лёгким намёком на беспорядок, а Алистер, думается мне иногда, вскоре окажется в комнате с мягкими стенами, если мы в ближайшее время не начнём жить по отдельности.
Сегодня очень важный день. Можно сказать, мой первый сознательный день в Дории в качестве активного социального элемента: сегодня я буду проходить собеседование на должность сотрудника научной лаборатории БиоВим. Стоит мне подумать об этом, как тут же возникает желание ещё крепче обнять подушку и не вылезать из кровати никогда. Кстати о кровати.
В Дории есть такая замечательная вещь как равенство. Любой номер практически любого отеля, пусть он стоит сотню, или же он стоит тысячу за ночь, одинаково комфортен. Не знаю, может цена влияет на пестроту рисунка на шторах и красоту сотрудниц, которые будут приносить вам шампанское, в остальном номера совершенно идентичные. И наш, при его то стоимости всего в полсотни, на мой взгляд просто совершенен. Спокойные пастельные золотистые тона, минимум мебели, хлопковое, а не из синтетического шелка, постельное бельё, вполне удобные одноместные кровати с гигантскими подушками, такими мягкими, что мне и правда не хочется вылезать из кровати. Но про подушки это отдельная история. Но самое главное – низкобюджетные номера (о ужас!) обделены вниманием персонала. Только лишь уборка один раз в день, а это значит, что бедные жители дешёвых номеров вынуждены не отвлекаться целый день от своих занятий и дрыхнуть вволю, чем я и занимался последние две недели.
Эпицентр мятного аромата покинул ванную комнату и медленно приблизился ко мне. Алистер наклонился надо мной и негромко проговорил:
- Сайлекс, вставай, ты можешь опоздать.
На самом деле, он мог вообще ничего не говорить и даже не подходить ко мне. Ему достаточно просто войти в комнату и подышать, чтобы этот концентрат мяты пропитал собой всё вокруг. Кажется, что от этого запаха свежести могут очнуться даже неодухотворённые предметы, что уж говорить о живых. Но мне с такого близкого расстояния досталось сверх дозы, и мятное дыхание брата морозным ветром прорезало мою голову через ухо, и я тот час открыл глаза и развернулся, только чтобы оттолкнуть его подальше от себя.
- Ты бы тоже поторопился… - Мой голос ещё не проснулся, так что привычный баритон смахивал на писк сонного котёнка.
- Куда? В морг? Мне, в отличие от тебя, работу дали без долгих изнурительных тестов и собеседований. Мало кто мечтает о работе патологоанатома.
- Ради всего святого, Алистер! – Я поднялся с постели и медленно поплыл в ванну. – Выпей кофе! Мне от твоего запаха дурно!
- Мятный гель на полке слева, - раздался его голос с другого конца номера, но я уже взял спрятанную в шкафу детскую зубную пасту со вкусом клубники, хотя на самом деле эта приторная сладенькая масса в большей степени отдавала привкусом вишни, но кто в Дории теперь различает вкусы.
Когда я вышел из ванны, Алистер стоял у стола с переносной консолью, заменившей ультрабуки ещё лет двадцать назад. Брат был бледен, и он потирал глаза свободной от чашки с кофе рукой. И да, кстати, это тоже был совсем не кофе. Кофейные зёрна до возведения экрана поставлялись из восточных стран, так что здесь их не выращивали. То, что в Дории называют кофе – это экстракт зелёного чая с парой красителей и десятком ароматизаторов.
Я посмотрел на брата и, как и каждое утро, но я почему-то всё время об этом забываю, в очередной раз понял, почему он так налегает на мяту: она его тонизирует по утрам, ведь он, как и я, очень плохо спит. Должно быть, это связанно… да со всем в Дории. Здесь другой воздух, в основном очищенная диокись углерода, которой страна дышит вот уже… Постойте-ка, не сто двадцать четыре года, а каких-то девять лет. Ведь сбой в работе экрана случился меньше десятилетия назад. Мне страшно подумать каким ужасным был воздух до того. Но ничего, прошло всего две недели как мы прибыли сюда, ещё привыкнем.
- Твой костюм ещё не привезли из прачечной, - сказал мне он, когда я только открыл дверцы шкафа.
- Ну блеск… И в чём же мне идти?
- Надень мой. – Алистер продолжал потирать глаза.
- Это не правильно, у меня же свой есть.
- Да какая разница, они же одинаковые.
- Как и мы с тобой. – Мы переглянулись и засмеялись во весь голос.
Близнецы – явление само по себе не слишком популярное, но всё же иногда случающиеся, в особенности как следствие того, что в моду вошло искусственное оплодотворение. Монозиготные близнецы – два практические идентичных организма с невероятной портретной схожестью – ещё большая редкость. И мы как раз живые представители такого типа редкости. Оба высокие, с жилистым стройным телосложением, правда, Алистер любитель физической нагрузки, так что он пошире меня в плечах. Брюнеты, с голубыми глазами, не слишком густыми бровями и, как я полагаю, весьма тонкими чертами лица. «Красавцы – не то слово» - так поговаривала моя одногруппница в университете. Ну, что греха таить, высокая популярность среди девушек говорила о нашей внешности лучше, чем любые слова. А здесь, в Дории, мы являемся не просто симпатичными близнецами - мы входим в число умирающей элиты.