— Ромул был одним из близнецов-основателей Рима. А у вас есть близнец?
Солу было известно, что его проверяют.
— Был. Не близнец. Вроде как брат. Его звали… — Нахлынувшие эмоции заставили Сола запнуться. — Крис.
— Кристофер Килмуни. Ирландец. — Отец Чен махнул рукой в сторону монитора. — Кодовое имя — Рем. Вы оба сироты, выросли в Филадельфии. Воспитывались в школе Бенджамина Франклина для мальчиков. В военизированной школе.
Тут Сол понял, что должен поделиться подробностями.
— Мы носили форму. Маршировали с игрушечными ружьями. Все предметы — история, тригонометрия, литература и прочие — непременно касались войны. Нам показывали фильмы о войне, мы играли в военные игры.
— Какой девиз был у школы?
— «Научите их искусству политики и ведения войны, чтобы их сыновья смогли изучать медицину и математику, и тогда сыновья их сыновей получат возможность заниматься живописью, поэзией, музыкой и архитектурой».
— Но это слова не Бенджамина Франклина.
— Нет. Это Джон Адамс.
— Вас подготовил Эдвард Франциск Элиот, — заметил отец Чен.
И снова Солу пришлось скрывать чувства. Элиот возглавлял в ЦРУ контрразведку, но они с Крисом узнали об этом много лет спустя.
— Он появился в школе, когда нам было по пять лет, и быстро с нами подружился. С годами он стал… наверное, можно назвать его нашим приемным отцом. Так же как мы с Крисом были молочными братьями. Элиот получил разрешение забирать нас из школы на выходные. Он возил нас на бейсбольные матчи, на барбекю к себе домой в Фоллз-Черч, это в Виргинии, в школу дзюдо, где мы обучались боевым искусствам. По существу, он завербовал нас и сделал своими личными агентами. Мы и сами хотели служить нашему отцу.
— И вы убили его.
Некоторое время Сол молчал, наконец ответил:
— Это так. Оказалось, что у сукина сына мы не одни. Были и другие сироты, которые любили его, как родного отца, стали его личными агентами и готовы были сделать ради него все, что угодно. А он просто использовал всех нас. Крис погиб из-за него. Тогда я взял «узи» и выпустил весь магазин в лживое сердце этого подонка.
Глаза отца Чена сузились. Сол догадывался, какие слова сейчас услышит.
— И при этом вы нарушили принцип Абеляра.
— Вовсе нет. Элиот находился за пределами убежища. Я не нарушал принципа.
Священник продолжал пристально его разглядывать.
— Все это есть в моем деле, — продолжал Сол. — Да, я устроил бучу в убежище. В итоге мне и Элиоту приказали убираться. У него была фора в двадцать четыре часа. Но я настиг его.
Настоятель забарабанил по столу толстыми пальцами.
— Третейские судьи решили, что принцип Абеляра был искажен, но не нарушен. В обмен на информацию о том, как Элиот стал «кротом», вам неофициально была предоставлена неприкосновенность. Но до тех пор, пока вы находитесь в изгнании. Вы помогали строить поселение в Израиле. Почему вы не остались там? Ради всего святого, как вы после всего, что натворили, надеетесь на радушный прием в убежище Абеляра?
— Я ищу женщину.
Возмущению отца Чена не было предела.
— А теперь еще я должен найти вам проститутку?
— Вы не поняли. Эта женщина — моя жена.
Отец Чен хмуро уставился в монитор.
— Эрика Бернстайн. Бывший агент «Моссада».
— Автомобиль на парковке принадлежит ей?
— Нет. Так вы действительно ее ищете?
— Я не видел ее три недели. Это машина Юсуфа Хабиба?
На улице снова громыхнуло. Священник кивнул.
— Он наш гость.
— В таком случае очень скоро здесь объявится и Эрика. Я вовсе не хочу неприятностей. Наоборот, пытаюсь их предотвратить.
Раздался звонок. Нахмурившись, священник нажал кнопку. На мониторе возникло изображение холла. Сол почувствовал, как к сердцу прилила кровь: на пороге появилась Эрика. Даже на лишенной цветов картинке она была великолепна: тугой конский хвост из длинных черных волос, строгие, но все же прекрасные скулы. Так же как и Сол, она была одета в джинсы и кроссовки. С непромокаемого плаща на пол капала вода.
Не успел отец Чен подняться с кресла, как Сол понеся по коридору. Стоя в ярко освещенном холле, Эрика услышала торопливые шаги по кирпичному полу и инстинктивно приняла оборонительную позу. И едва ли расслабилась, увидев собственного мужа.
— Я же просила не следить за мной, — гневно произнесла она.