Рейчел Андерсон медленно покачала головой из стороны в сторону.
Он железной хваткой схватил ее за волосы.
— Сейчас тебе будет больно, — предупредил он — деловито, как всегда.
— Ну и пусть. — Она постаралась ответить так же хладнокровно.
Ее мучитель расхохотался ей в лицо.
— Ты даже не представляешь…
Ну и ладно, подумала она. Пусть себе смеется.
Вдруг он отпустил ее волосы и встал.
— Их вещи до сих пор в «Коте и лосе»? Почему их до сих пор не забрали?
— Стив, мы же не знали. Ты ведь помнишь, что она болтала в клубе… Куда же Барри запропастился? Позвони ему, пусть заберет их барахло.
— Джей, просто так нам их вещи не отдадут.
Она подняла голову. Ее похитители молча переглядывались. Атмосфера накалялась.
Наконец чернокожий Стив кивнул, повернулся и вышел. Джей обратился к еще одному парню — его она раньше не видела:
— В квартале отсюда есть хозяйственный магазин. Справа, за углом…
Джей сунул руку в карман, извлек оттуда несколько купюр, передал напарнику.
— Купи большой секатор. Будем резать ей пальцы на ногах. Потом на руках. Потом отрежем соски… Хотя жаль. Сиськи у нее что надо.
Прошло немало времени, прежде чем Франсман Деккер спросил Мишель Малерб, спала ли она с Адамом. Она с таким достоинством вошла в кабинет, что показалась Деккеру выше, чем была на самом деле. Симпатичная коротко стриженная блондинка… Сколько ей лет? Трудно понять. Бросив взгляд на ее руки, Деккер решил, что ей уже под шестьдесят, а может, она даже разменяла седьмой десяток. Она представилась, внимательно выслушала, как его зовут и в каком он чине, и чинно села на гостевое кресло, промокая глаза платочком. Деккер решил, что сейчас не стоит садиться в кресло покойного Барнарда. Он устроился наискосок от Мишель.
— Гибель Адама — огромная потеря, инспектор. — Она сложила руки на коленях, скомкав платочек. Глаза у нее были красные — значит, недавно плакала. Деккер снова удивился. Как женщина вроде нее могла влюбиться в Адама Барнарда?
— Да, — кивнул он. — Вы давно с ним знакомы?
— Почти двадцать пять лет.
— М-м-м… мадам, насколько я понял, вы давно работаете в музыкальной индустрии, вы, так сказать, в курсе всего, что здесь творится…
Мишель кивнула. На лице сохранялось серьезное, сосредоточенное выражение.
— Зачем кому-то понадобилось… — Деккер задумался, подбирая наиболее нейтральное выражение, — разделаться с ним?
— Инспектор, по-моему, гибель Адама никак не связана с его профессиональной деятельностью.
— Почему вы так считаете?
Мишель Малерб едва заметно пошевелила рукой. На среднем пальце у нее красовалось единственное элегантное кольцо.
— Мы, наверное, по определению люди эмоциональные. В конце концов, что такое музыка, как не эмоция? Но в целом нет такой уж большой разницы между музыкальной индустрией и любой другой сферой деятельности. Мы часто ссоримся, спорим, конкурируем друг с другом, мы часто действуем сгоряча, выпаливаем то, о чем потом жалеем, но ведь так везде. Единственная большая разница состоит в том, что средства массовой информации… обожают перемывать наше грязное белье на публике.
— Не совсем уверен, что понимаю вас.
— Я хочу сказать, что не могу придумать ни единой причины, почему кто-то из окружения Адама захотел убить его. Я просто не могу представить, чтобы кто-то был на такое способен.
Деккер набрал в грудь воздух, собираясь ответить, но она его опередила:
— Я не наивная девочка и давно поняла, что люди по природе своей способны на все. Но, проработав с этими людьми четверть века, побывав во многих трудных ситуациях, становишься намного мудрее.
— Мадам, обстоятельства преступления… явно указывают на то, что убийца был хорошо знаком с положением дел в доме Адама.
Мишель Малерб не отвела взгляд. Глаза у нее были светло-карие. Деккеру показалось, что она излучает чувственность — возможно, дело в том, что он только что узнал от Наташи.
— Не совсем понимаю, на что вы намекаете.
— Убийцы, например, были в курсе, что его жена…
Мишель сочувственно улыбнулась:
— Инспектор, к сожалению, состояние дорогой Александры известно всем. Особенно в наших кругах.