Ватными ногами она подошла к окну и открыла его настежь. В комнату мгновенно проник свежий утренний воздух. Кристина полной грудью вдохнула аромат зелени, который, после вчерашнего дождя, был особенно сильным.
Она втянула свое обмякшее тело на широкий подоконник, который был застлан мягкой поролоновой подушкой, и села, обняв свою голову обеими руками. Боль понемногу стала отпускать.
Какое-то время она ещё вот так сидела и прибывала в неведении о произошедших вчера событиях. Казалось, что всё, то, что с ней было, было просто ночным кошмаром. Что такие события мог придумать только воспаленный, уставший мозг. Но медальон, висевший на её шее, которого она коснулась, рукой "говорил" об обратном.
И тут Кристина резко вскочила и направилась к телефону. Действительно, тетя Люба права, всему можно найти объяснения, пусть даже самое невероятное, подумала Кристина и набрала номер Эльвиры.
— Господи, Кристя, слава богу, ты позвонила! — Это были первые слова Эльвиры. — Я тебе вчера целый вечер звонила на "сотик", где ты была?
— Мне нужно поговорить с твоим профессором, — как бы не услышав вопроса, сказала Кристина.
— Без проблем, он ещё неделю будет в городе.
— Ты не могла бы дать мне его телефон, мне не хотелось бы впутывать тебя в это.
— О чем ты говоришь, подруга, это я заварила всю эту кашу, к тому же я уже по уши в этой странной истории и ты меня знаешь, я должна докопаться до сути.
— Да, дорогая, я тебя знаю, а также знаю, что язык за зубами у тебя не держится.
— Кристя, солнышко, я не единой душе! — В трубке наступило молчание. — Только…
— Что только?
— Сергей в курсе…, но больше ни кому, обещаю!
— Ладно, черт с тобой, давай встретимся у университета, через полтора часа.
— О кей.
Кристина положила трубку и на мгновение задумалась, можно ли доверять Эльвире? На счет Сергея она не волновалась, он, скорее всего, пропустил эту историю мимо ушей, но Эльвиру она знала не так хорошо, как ей бы хотелось. Они иногда ходили с ней по магазинам, несколько раз играли в теннис, но её истинные человеческие качества Кристине были не известны. Большого выбора у неё не было, придется ей довериться, тем более, что у Эльвиры масса знакомых, которые в той или иной степени могут стать полезными.
Контрольным выстрелом в похмельный синдром Кристина выпила еще пару таблеток аспирина и, приняв душ, стала быстро собираться в дорогу. В такой ситуации загородная резиденция ей была в тягость. Нужно на зиму перебраться в город, подумала она, натягивая узкие джинсы на ноги.
— Чертова мода! — выругалась Кристина, тщетно пытаясь втиснуть влажные ноги в брючину.
Плюнув на это, она быстро стянула джинсы с ног, впрыгнула в шерстяное платье, вскользнула в ласины и надела на ноги спортивные ботинки. Наряд получился немного нелепый, но в зеркале Кристина отметила, что ей идет этот стиль. Женщина до конца должна оставаться женщиной — так её учила Ба.
Как только Кристина спустилась вниз, то тут же услышала:
— Ты куда-то собралась, дорогая? — не отрывая глаз от газеты, спросил Игорь.
— Спасибо, дорогой, я чувствую себя хорошо! — Резко ответила Кристина.
— Только не нужно делать из меня виноватого, — довольно спокойно сказал Игорь и пристально из-под очков посмотрел на жену, — это не я вчера вечером шлялся неизвестно где.
— Да, действительно, ты просто уехал в неизвестно куда, — огрызнулась Кристина.
— Если ты намерена разговаривать со мной в таком тоне, то лучше не продолжай.
— Ладно, проехали. Ты не видел тетю Любу?
— Нет. И я думаю, что экономка обязана докладывать, если куда-то уходит.
— Вся твоя беда, Игорь, в том, что ты сильно много думаешь. — Сказала Кристина и направилась к выходу.
— Ты не сказала куда идешь.
— Да, я не сказала.
Кристина вышла из дома, хлопнув дверью.
Проходя по дорожке, которая ведет к гаражу, Кристина обратила внимание что, почтовый ящик открыт, а в нем лежит письмо. Кристина взяла в руки желтый конверт. Отсутствие, каких либо марок и надписей её крайне удивило. Значит, для того, чтобы доставить это письмо кто-то принес его лично.
Бумага, из которой сделан конверт была желтой и странно хрустела. Конверт был не запечатан. Медленно, она достала лист бумаги, не менее странный, и развернула его. Плотной бумага была лишь по середине, края же, были очень ветхие, словно обожженные огнем.