— Моля. — Я присела на стул перед девушкой и заглянула ей в глаза. — Аз имам проблема. Голяма (большая) проблема. Аз нямам шенген-виза. Мне надо в Германию, понимаете?
— Разбирам, — тихо ответила мне болгарка, и несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
— Может, вы познаете кого, кто может отправить меня в Германия? Аз имам пари. (Я имею деньги.)
— Чакай малко (подожди немного)… — Она привычным движением поднесла телефон к уху, набрала номер одним нажатием. И я услышала быструю знакомую речь — она была, оказывается, турчанка. Из знакомых мне слов я уловила только «виза», «Алмания», «паспорт», «пари»…
— Чок тешекюр (спасибо большое). Гёрюшюрюз. (Увидимся), — сказала она напоследок в трубку, потом с самым серьезным видом обратилась ко мне: — Голям камион…
Я понимала. Речь шла о большой грузовой машине, фуре. Мне предлагалось поехать в такой огромной машине, в грузовом отсеке. Я и раньше слышала, как русских девушек переправляли таким образом из Болгарии в Турцию — на заработки…
— Хиляда ойро (тысяча евро), — сказала она мне извиняющимся тоном. — Имаш таки пари? (У тебя есть такие деньги?)
— Имам.
— След пет минути тука. (Через пять минут здесь.)
— Мои пари в банка.
— На Алмания — утре, сутринта (В Германию завтра, утром), — сказала мне девушка-спасительница.
— Добре, — согласилась я. Это было как раз то, что нужно. До завтра у меня была еще уйма времени, я успею собраться.
Минут через пятнадцать в офис заглянул молодой симпатичный турок. Увидел меня и уставился, как если бы мы с ним были знакомы.
— Ты — Наташа? Из Страхилицы? — спросил он, удивляясь, на вполне сносном русском.
— Да. Но я вас не знаю…
— Мой брат возит в ваше село хляб. Он казал мне за теб. (Он говорил мне про тебя).
— Слушай, я не хочу, чтобы кто-то из Страхилицы знал, что я собираюсь в Германию.
— Добре. Аз разбирам. (Я понимаю.)
Я не знала, как спросить его — а не обманешь ли ты меня, не выбросишь ли на границе, как мусор, присвоив себе тысячу евро? Но выхода у меня не было. Мы договорились, что завтра в восемь утра он заберет меня из Страхилицы на своей машине, я отдам ему деньги, а он меня пристроит в фуру своего друга, выезжавшего из Шумена в девять часов утра.
Он ушел, я поблагодарила девушку за понимание, вышла из стеклянного офиса и ощутила, что вся дрожу. На улице было холодно, пассажиры, поджидавшие свои автобусы, жались к стене или сидели на длинных скамьях и пили кофе из автомата. В воздухе пахло дождем, кофе и дымом сигарет. Мне стало по-настоящему страшно. И куда же отвезет меня фура? И что ждет меня на границе? Причем их не так-то и мало — границ! Сначала на румынской границе, затем — на венгерской, на австрийской. И хотя Болгария уже вошла в Евросоюз, некоторые границы еще не были стерты…
Кассирша в банке удивилась, когда я сказал ей, что собираюсь снова забрать свои деньги. У меня не было времени на оформление кредитной карты, поэтому мне ничего другого не оставалось, как снова взять купюры и сунуть их в хрустящий пакет (сделать это утром я бы не успела, банк открывался в девять). Я понимала, что по дороге в Германию я могу потерять все — неизвестно, что поджидает меня в пути.
В мои планы входило купить одежду.
Я зашла в большой торговый павильон неподалеку от кафе «Кристалл» — на Славянском бульваре есть два ориентира, «Русский памятник» и кафе «Кристалл», и если люди назначают друг другу встречи, то в основном именно там.
Купила я джинсы, белый свитер, теплую куртку с капюшоном; подбитые мехом мягкие ботинки на шнуровках, белье, шампунь, розовое полотенце, о котором давно мечтала, но которого не могла себе позволить; дезодорант и разные другие мелочи. Со всем этим багажом я зашла в парикмахерскую. Объяснила: я знаю, что здесь все по записи, но мне просто необходимо сделать педикюр и маникюр. В крохотном помещении было всего две девушки, причем я заявилась как раз в ту минуту, когда клиентов не было. Объяснила на пальцах, что заплачу вдвое больше, только бы маникюрша согласилась меня принять. Но девушка, хлопая длинными ресницами, постучала отлакированным коготком по своим часикам: мол, «след пет минути» придет клиентка…