Лео знала, что её любимый менестрель тоже видит все отметины, что оставляет муж, словно ставит печати на её нежной коже. Она видела, как вспыхивает гневом взгляд, как сжимается челюсти и старалась залечивать все рубцы до того, как они встретятся. Однако встречаться получалось не так часто и не всегда раны успевали сойти, и тогда Матео становился замкнутым и притихшим.
— Это расплата, — так они думали оба, только каждый понимал это по-разному. Теперь Лео терпела побои как наказание, а Матео наказанием считал своё бессилие. Он не раз и не два говорил своей королеве, что готов за неё отдать жизнь, и это были не пустые слова. Вот только Лео не хотела ни о чём таком слышать. Быть рядом, ощущать его присутствие и поддержку вот что нужно было ей больше всего.
Жизнь Леонеллы разделились на до и после. Если раньше она готова была сломить свою свободолюбивую натуру, то теперь она чувствовала, как за её спиной вырастают крылья. Чем дольше длились её тайные отношения с Матео, тем лучше она чувствовала настроения короля, научилась понимать его без слов. Знала, когда он собирается уехать надолго — он обычно заранее готовился к длительным походам, видела когда он не в настроении или, наоборот, очень даже не прочь поглумиться над ней. Она безупречно играла свою роль при дворе, внешне ни к чему нельзя было придраться. Даже Абрэмо перестал провоцировать её и выставлять в неприглядном свете перед придворными, только все чаще бросал на неё хмурые, пронзительные взгляды. И это настораживало королеву.
Однажды Лео поделилась своими тревогами с Матео. Во дворце мало что можно утаить — даже если бы ничего не было, королеве приписали бы множество выдуманных романов. Для влюблённых оставалось загадкой, почему король, всегда такой подозрительный и жестокий, не реагирует на сплетни. Лео дико боялась, что он что-то задумал и просто ждёт подходящего момента, поэтому была всегда сверхосторожной.
Она провела ладонью по груди Матео и легонько поцеловала его в бок. Он улыбнулся, когда она, пристав на локте, заглянула ему в глаза.
— Больше всего на свете я боюсь только за тебя, — вздохнула она и поградила его по изуродованной щеке.
— Совсем ты не того боишься, моя королева, — тихо, с едва слышно хрипотцой проговорил Матео, перехватывая её руку и целуя в середину ладони. — Я пропал в тот момент, когда увидел тебя, несущуюся на бешеной лошади между деревьями. Моя жизнь уже тогда ни черта не стоила, а вот ты рискуешь.
— Твоя жизнь для меня ценнее всего, — нахмурилась Лео и улеглась обратно ему на грудь. — Ты это знаешь, но все равно обесцениваешь себя.
— Каждый раз, когда я вижу, как он издевается над тобой, мне хочется убить его…
— Не нужно брать грех на душу, гони от себя эти мысли. К тому же не будет его — мне тоже жить останется недолго, — горько усмехнулась Лео. — Наследника нет, а трон не отдадут королеве без королевской крови.
— Страх не даёт нам разорвать этот круг, — Матео повернулся на бок и приподнялся, разглядывая Лео сверху. — Тяжело видеть его рядом с тобой, особенно когда он впадает в буйство. Но если все вскроется и меня не станет… Я не смогу быть рядом и хоть как-то помочь.
— Вот и я боюсь этого, — эхом повторила Леонелла, обнимая своего любимого. — И в то же время я безумно благодарна за счастье хоть изредка быть с тобой.
Отчего-то именно в этот раз время пролетело слишком незаметно и прощаться было намного сложнее. Лео совсем не успела насладиться им, напитаться, прочувствовать каждое мгновение. Но она должна была возвращаться в ненавистный замок, где её ждал король, и она должна будет играть роль безупречной жены, чтобы защитить любимого менестреля. Они должны были возвращаться по одиночке, обязательно засветло, Лео всегда уходила первая, пробиралась тайными тропами в город и менялась местами со своей служанкой, которая всё это время усердно молилась в храме, изображая из себя королеву с покрытой вуалью головой. Обычно эта хитрость не давала осечек, но сегодня тревожное чувство снедало Леонеллу. Ей ещё издалека показалось, что в городе как-то беспокойно, на улицах много патрулей — обычно так было перед большими праздниками. Но сейчас никаких празднеств не было, а вот оживление на улицах чувствовалось.