— Вы боялись мне навредить? — уточнил он со смешком.
Эмма только кивнула.
— Ну, так убедитесь, что все в порядке.
Он отпустил ее ладонь и показал свою: абсолютно нетронутую ожогами.
— Но… значит, и дара у меня нет? — у девушки внутри все опустилось. Подсознательно она жаждала, чтобы все это оказалось правдой. А теперь… Как вернуться к обычной жизни?
— Я лишь хотел показать вам, что вы можете не опасаться касаться других людей. А дар в вас есть. Показать?
Собеседница только успела кивнуть, как он перевернул ее кисть ладонью вверх и, шепча что-то на незнакомом языке, стал аккуратно вытягивать из ее ладони «нить» белого света. Эмма смотрела на это с широко раскрытыми глазами. Кожу невыносимо щекотало, хотелось почесать руку, а все предплечье кололи тысячи иголочек.
— Будить в себе дар может быть не совсем приятной процедурой, — пояснил старик, видя ее реакцию. — Он слишком долго в вас спал. Но, как видите…
Он отмотал около двух футов световой «нити» и резко провел ребром другой ладони, как бы отсекая ее от тела Эммы. На миг она почувствовала головокружение и пошатнулась. А ее «нить» испарилась на ладони ректора.
Мужчина удержал ее от падения.
— Аккуратнее, мейстрес Снорн. С непривычки может немного болеть голова.
Он вытащил из кармана визитную карту и подал ее девушке.
— Завтра я жду вас у себя в кабинете, чтобы уладить все бумажные дела. Можете приезжать сразу с вещами, жить будете прямо в поместье.
От пережитого стресса, жажды, голода и усталости Эмма едва держалась на ногах, но все же ощущала себя как никогда полноценной. Какой-то недостающий кусочек пазла наконец сложился. Теперь она видела картину целиком.
— Спасибо вам! — от души поблагодарила она мага.
Он взял свою трость, надел цилиндр и направился ко входу.
— Ах, да, чуть не забыл: вы свободны и можете идти. Мейстер Огус любезно согласился не отображать в своем рапорте о том, что вы каким-либо образом воздействовали на него магически.
— Его вы тоже убедили некоторой суммой денег? — спросила Эмма, когда мужчина уже открыл дверь.
— Обижаете, — возник в проходе вчерашний следователь.
Девушка прикусила язык, готовая провалиться сквозь землю прямо здесь.
— Как здравомыслящий человек я понимаю, что вы не желали мне зла, просто не были готовы к тому, что в вас внезапно проснется сила. Думаю, вы заслуживает шанс на то, чтобы ее обуздать. Как сказал уважаемый мейстер Стейтон, вы свободны. Но, — он картинно занес указательный палец вверх, — я буду за вами присматривать. Помните о том, что причинение вреда с помощью магии другому человеку строго карается законом!
***
Эмма стояла перед огромным поместьем, задрав голову, чтобы суметь разглядеть самые верхние этажи. Массивный каменный дом вызывал в ней по меньшей мере восхищение, хотя и производил довольно мрачное впечатление, особенно в тусклом дневном свете, который весьма скупо проникал на землю через низкие серые тучи. Вот-вот мог снова пойти дождь. Сентябрь в этом году был холоден как никогда.
В городе деревья еще стояли зеленые, а здесь осень уже по-настоящему вступила в права. Резкий порыв ветра сорвал несколько красных листьев с клена и завертел их рядом с девушкой.
Она сжимала в руке чемодан, в который сложила только самые необходимые вещи, и не решалась подойти ко входу. Все происходящее казалось продолжением невероятного сна.
Самым трудным в нем стал разговор с родителями. Когда Эмма вернулась домой, то нашла их в самом напряженном состоянии. Мать сидела заплаканная с темными кругами под глазами, видно, не спала всю ночь. Отец только что вернулся домой, он искал ее по улицам, ходил в библиотеку, потом был в полицейском участке, чтобы заявить о пропаже дочери, однако не в том, в котором держали Эмму.
Когда она открыла дверь их маленького городского домика ключом, всполошенные родители выбежали в прихожую. Мама только всплеснула руками и бросилась ей на шею. Папа устало облокотился о дверной косяк, шумно выдохнув и в изнеможении прикрыв на несколько секунд глаза.
Они долго разговаривали на кухне, хотя какое-то время Эмма совершенно не могла говорить, сметая со стола все, что было приготовлено еще на вчерашний ужин. Она так проголодалась, что головокружение не хотело ее отпускать. Впрочем, за чаем все нормализовалось. Она почувствовала, как ее тело заливает приятная тяжесть. Хотелось спать, но все же она не могла оставить родителей в неведении, а потому рассказала все без утайки в малейших подробностях.
Они сидели молча как громом пораженные. Наверное, для них это так и было.