Марина притихла — не могла припомнить, когда, в последний раз, муж и сын так раздражались на её слова. Видимо, знакомство с дедом — слишком серьезное событие.
Она еще раз убедилась, что ради мира в семье ей придется и дальше считаться с убеждениями её любимых мужчин…
— Давайте выйдем на улицу, — попросил Мукеш и осторожно встал. — Погода сегодня хорошая. Весна в самом разгаре, а я тут валяюсь. Свежим воздухом подышать хочется. Аркадий Сергеевич разрешил. — Он открыл дверцу шкафа, снял с плечиков куртку и накинул на себя.
— Пойдем, — сказал отец и тоже поднялся со стула. Мама запихнула фрукты в холодильник и пошла за мужчинами.
Они спустились в садик и сели на скамейку.
— Поговорю с Аркадием Сергеевичем. Бок уже не болит. Так что, мне домой пора. Что-то я здесь залежался.
Мама вздохнула.
— У меня дел полно — надо оставшиеся зачеты сдать и к поездке готовиться. Так что, идите домой, — попросил Мукеш, — сегодня Аркадия Сергеевича нет, я его завтра попрошу, чтобы он меня под расписку из больнички отпустил.
— Сын, просить тебя полежать еще неделю — другую бесполезно. Я давно понял, что русское упрямство досталось тебе по наследству от матери. — Отец взглянул на жену и добавил: — поступай, как хочешь.
Аспирант встал, чмокнул маму, обнял отца и вернулся в палату. Уснуть ему никак не удавалось. Перед глазами стояла Алина, одетая в яркое цветное сари, обрамленное позолоченными нитями по краям… большой дом… слуги… интересно, сколько слуг у деда? Наверное, огромное количество… а чем занимается он сам? Сидит на балконе, под тенью пальмовых листьев, читает книгу, или Дейли Ньюс…
Утром, после долгих пререканий с Аркадием Сергеевичем во время обхода, он собрал вещи, пожелал выздоровления бедолагам из соседней палаты и пошел домой пешком. По дороге он вспомнил слова Алининого папы: «ты — везунчик. Хорошо, что живёшь недалеко от первого меда. Иначе дело могло бы закончиться летальным исходом».
«Может, дед мне каким-то образом помогает, или монета-талисман?» — неожиданная мысль пробежала в его голове. Но он отбросил её, как ненужный мусор.
Зайдя в квартиру, аспирант сразу же сел за компьютер, забронировал и оплатил с карточки последний билет авиакомпании «Финэйр» до Дели с открытой датой вылета обратно, потом переоделся и поехал в университет — на кафедру истории.
«Страшилка» сидела за столом, уткнувшись глазами в монитор, но сразу подняла голову, отреагировав на звук открывающейся двери.
— Бхагават, неужели вы?!
— Как видите.
— Вы здоровы?
— Все нормально…, не могли бы вы принять у меня зачет?
— Да, могу. Присаживайтесь рядом…
Мукеш пододвинул стул к столу и сел напротив преподавательницы.
Они проговорили целый час… Наконец Ирина Николаевна сдалась.
— Давайте зачетку… Иногда мне кажется, что древнюю историю Европы вы знаете не хуже меня. А также я знаю, что вы пишете рефераты некоторым студентам. Подрабатываете?
— Да. Еще перевожу тексты с санскрита для издательства, руковожу обществом по истории Индии для взрослых. В общем, работы хватает.
— Вы большой молодец! Хотите преподавать у нас в будущем?
— Пока не знаю, — уклончиво ответил Мукеш, — сначала мне необходимо защититься.
— Я посодействую вам, — страшилка кокетливо улыбнулась, если хотите, можем позаниматься дополнительно… у меня дома.
— Спасибо, Ирина Николаевна. На самом деле, я еще на «больничном». Меня выписали под расписку. Придется походить на процедуры некоторое время.
Страшилка на мгновение сникла, но моментально взяла себя в руки.
— Поправляйтесь. У вас все получится.
— До свидания, — аспирант вышел за дверь и облегченно вздохнул. Ему совершенно не хотелось выслушивать новые «заманчивые» предложения навязчивой дамы «на будущее». и обсуждать произошедший инцидент. Похоже, о нём знали уже все аспиранты и преподаватели без исключения… «Не нужна мне такая популярность». — Мукеш немного расстроился, но внезапно вспомнил о письме. Рука потянулась к телефону.
— Алина, ты где?
— Дома.
— Сможешь приехать ко мне через часок?
— Смогу.
— Давай, очень жду.
Аспирант продиктовал ей адрес и помчался домой, срезая углы через проходные дворы. По дороге ему попался цветочный киоск. Он купил нежную махровую розу, затем свернул в свой двор, поднялся в квартиру и открыл дверь. «Ага… пока я болел, мама основательно прибралась в комнатах. Это хорошо». Его учебники и конспекты вечно раскиданы по всем углам, равно как и джинсы с рубашками и бейсболками. Отвращение заправлять за собой диван-кровать и класть на место вещи он стал испытывать после армии. Своеобразный душевный протест — некий интеллектуальный кавардак и свобода действий. Мама сначала ругалась, потом привыкла. Он ни в какую не позволял ей прибирать в своей комнате. Сам натирал паркет и тщательно пылесосил у себя и в зале. Особенно боялся, что та нечаянно закроет книги, и он потеряет нужную страницу. Ему нравилось читать сразу несколько старинных текстов подряд. Один информативно дополнял другой. Что делать, если так своеобразно устроена его голова. Мукеш заглянув в холодильник: «отлично, как всегда, полный набор — первое, второе и компот», — так он любил шутить по поводу еды после пребывания в армии…