«Хоть бы пальмы в кадушки додумались посадить. Листья прикрыли бы двор от палящих лучей» — подумалось Абхе.
— Спросите командира, могу ли я — Вагаспати Мишра и моя спутница переночевать здесь под вашей охраной? — спросил он у воина.
Тот незамедлительно передал вопрос следующему, стоявшему неподалеку, воину. Тот пошел во внутренние покои, но быстро вернулся и кивнул головой дежурному.
— Проходите, — Рану разрешил. — Мы напоим и накормим ваших лошадей.
— Идем, — Мишра взял Алину под руку и провел через дверь во внутренний дворик с фонтаном по центру.
Они остановились у входа во внутренние покои. На пороге их встретила приветливая, но очень усталая, с покрасневшими от бессонницы глазами молодая женщина.
— Вот ваша комната, госпожа, — сказала она и кивнула на дверь, что справа от входа. — А вам, уважаемый, отвели комнату на мужской половине. Кшатрий проводит.
— Абха, отдыхай и ничего не бойся. Ямина прислужит тебе. Завтра утром мы продолжим путь.
— Хорошо, Вагаспати…
…Солнце готовилось зайти на покой. Мишра вышел из комнаты и направился к фонтану. «Пусть Абха поспит перед долгой дорогой, а я займусь размышлением в созерцании», — старик опустился на землю, принял позу лотоса и погрузился в утреннюю медитацию. Молочно-розоватая пелена окутала его и перенесла в благоухающий сад, где он узрел всемогущего Шиву, гуляющего по тропинке и нежно обнимающего рукой любимую супругу — прекрасную Парвати. Шива покрыл тело шкурой леопарда, шею украсил ожерельем из живых цветов, руки обвил браслетами из маленьких только что родившихся кобр. Сегодня и Парвати облачилась в великолепное сари, раскрашенное цветочным узором и прихваченное на тонкой талии поясом, свисающим впереди в виде колец с кисточками. Еще более ее украшают длинное рубиновое ожерелье, массивные серьги и золотые браслеты на руках и ногах. Прекрасные волосы уложены в замысловатую прическу и скреплены обручами и гребнем тончайшей работы. «Истинная Богиня блаженства и любви!» — радовался Мишра, любуясь на неё.
Брахман перевел взгляд на Шиву. Ему показалось, что тот внимательно смотрел на него, и старик решился спросить ожившее божество:
— Всемогущий Шива, для чего ты послал мне женщину?
— Передай силу женщине перед пробуждением, — ответил Шива.
Мишра понял послание по-своему: времени до того момента, как его бренные останки сожгут на погребальном костре и прах развеют над водами священного Ганга, у него осталось мало…
Брахман закончил медитировать, встал и, не торопясь, вернулся в отведенную ему комнату, Алина же продолжила знакомство с девушкой:
— Как тебя зовут?
— У меня нет имени.
— Как нет имени?!
— Я девадаси — танцовщица и жрица любви при храме.
«Верно. На её лбу нет тилака».
— Но родители дали тебе имя при рождении?
— Да. Ямини — ночь. Мама, как и я, служила девадаси и, в награду за свое терпение, Кама — бог любви, подарил ей меня. А земного отца нет.
— А где сейчас твоя мама?
— Умерла. Теперь я служу Каме вместо неё. Я, как и она, не создана только для одного мужчины и должна принадлежать многим.
— Так ты живешь здесь, в крепости?
— В комнате напротив вашей.
— Как воины относятся к тебе?
— Они не обижают меня. Я всем довольна.
— Хоть это радует. Я буду звать тебя по имени. Хочу, чтобы ты не забывала его.
— Благодарю, добрая госпожа, — ответила женщина.
— Теперь сходи за чистой водой, а я пока осмотрюсь.
— Я быстро, госпожа, — женщина поклонилась, взяла кувшин и вышла во двор.
Алина разглядела свое новое жилище: на открытом настежь окне тусклой комнаты прикована решетка. Кровати нет. Вместо неё матрас, подушка и плед. Рядом маленький столик. Вот и все убранство. «Крепость — есть крепость…».
Вскоре вернулась Ямина с тазом и кувшином в руках.
— Раздевайтесь, госпожа, я обмою ваше тело.
— Спасибо, я сделаю это сама. Принеси мне что-нибудь поесть.
— Госпожа, что же вы сразу не сказали? Cейчас принесу, — она приоткрыла дверь и снова вышла.
В этот момент Алина успела разглядеть, как совсем молоденький коридорный охранник засунул в рот комочек из листьев бетеля с анисом и усердно зажевал ядерную смесь, делающую слюну похожей на кровь. «Мукеш говорил, что без этого зелья наемники долго обходиться не могут, значит, бетель и опиум в Индии употребляют давно…, так что, вовсе не Афганистан родоначальник использования зелья… Да черт с ней, с травой…, пускай жуют на „здоровье…“.