На этот раз залпы полутора дюжин орудий были настолько громкими, что и султан, и его воины, явно устрашившиеся грохочущей смерти, буквально остолбенели. Первые залпы послужили раджпутам долгожданным сигналом к стремительному отходу на позиции с обеих сторон от артиллерийской батареи. Воспользовавшись замешательством афганцев, кшатрии подхватили на руки раненых и понесли их в сторону своих, заворожено наблюдая, как в их сторону несётся синеватая копоть…
…Один раз, второй, третий… Все восемнадцать двухкилограммовых ядер ударили в самую гущу слонов султана. С десяток животных Гури тяжело опустились на бок, человек пятьдесят пехотинцев, вернее их останки, отбросило взрывной волной метров на двадцать. Перепуганные лошади неприятеля, находящиеся рядом, понесли, колесницы перевернулись. За время кутерьмы, образовавшейся от неожиданной атаки, пушкари успели снова зарядить стволы ядрами и выстрелить еще раз. На перезарядку орудий у ревущих от ненависти раджпутов ушли считанные секунды. Они быстро прочистили стволы банником, смоченным водой с уксусом, затем первый заряжающий затолкал в ствол шелковый мешочек с пороховым зарядом, второй воткнул пыж и вложил ядро с вставленной в него дистанционной трубкой, после чего вместе с прочищающим загнал его в ствол.
Вторым залпом раджпуты послали ядра за спину своим товарищам прямо в ряды вконец ошарашенных мамлюков, и хотя расстояние между взрывами было более пятидесяти метров, ядра рванули строго по линии, словно разрезав поле битвы пополам.
— Что происходит! — вскричал Муххамед, услышав мощные взрывы, сотрясшие округу.
— Поднимемся в башню и посмотрим, — ответил Айбак.
Перед ним открылась безрадостная картина: раджпуты обстреливали их воинов из неизвестного мощного оружия. Среди мамлюков царил хаос. Многие оглохли и полностью потеряли ориентацию. Сразу после орудийных залпов раджпуты пустили в ход свинцовую картечь размером с вишню, упаковав её в мешочки из плотной хлопковой ткани. Враг находился на расстоянии примерно в семьсот метров от батареи, а картечные картузы имели немалую мощность. Картечь разлеталась весьма приличным веером и буквально выкашивала воинов султана сотнями, а он только и мог, что в бессильном гневе сжимать кулаки не понимая, что за страшное смертоносное и грохочущее оружие появилось у раджпутов неизвестно откуда. Впрочем, после девятого по счёту залпа, уткнувшись носом в землю, он припомнил, что у китайцев вроде бы есть какое-то оружие, издающее страшный грохот…
…Пользуясь их растерянностью, раджпуты пошли в наступление и теснили их в сторону дороги, откуда те и пожаловали.
— Уходим! — Айбак понял, что его армия неожиданно понесла гораздо больше потерь, чем ожидалось, и подал знак командирам: на сегодня хватит…
— Мукеш, Айбак отступает! — крикнул Тохар Гати.
— Очень хорошо. Мы получили передышку, но ненадолго. Скоро они явятся снова. Так что, мы лишь выиграли время, чтобы отлить еще десятки пушек. Тебе придется проехать по соседним гарнизонам, помочь соорудить там плавильные печи и привезти кшатриям готовые ядра и порох. А еще необходимо найти тело Притхвираджа, — добавил к сказанному Мукеш, — он погиб, как герой, пытаясь спасти город и армию… Да восхвалят его боги…
— Откуда ты знаешь, что Повелитель погиб?! — удивился Тохар Гати, — возможно, что сейчас он ведет переговоры в шатре у султана!
— Султан не ведет переговоров с противником. У него существует только одно понятие: жизнь во имя войны до победного конца. Захваченных в бою раджпутов он не милует, даже если перед ним махараджа.
Военачальник сложил руки вместе и поклонился богам во все три стороны. Тохар Гати примолк, пораженный словами командира, и проделал тот же самый ритуал…
… Раджпуты терпеливо дождались, когда последние мамлюки скроются за линией горизонта, и Мукеш приказал искать тело Чаухана. Нашли его сразу — на краю поля. Его голова была насажена на острый кол, вбитый в землю. Кшатрии сняли голову и приставили к телу, уже лежащему в повозке. Мукеш заметил, что варджа на пальце Чаухана уже не было. «Что же, придется его вернуть…» — подумал Мукеш, вспомнив рассказ деда…