– Маляаааа!.. Захеррраааачим!.. Тааащииии сюууудаааа, наааа!..
Первое время весь этот широкодиапазонный, многодецибельный шум заглушает даже звуки выстрелов и взрывов. Он давит на мозги и вызывает резкую боль в ушах… Но мало-помалу молодой человек приспосабливается к адской атмосфере…
…
Мы – кузнецы, и дух наш молод,
Куем мы счастия ключи.
Вздымайся выше, наш тяжкий молот,
В стальную грудь сильней стучи, стучи, стучи!
Из песни «Мы – кузнецы»
(автор слов Филипп Шкулёв)
…
Стены цехов обклеены вырезками из газет и журналов. Это не справочные данные, не призывы к усердному труду, экономии ресурсов и сокращению перекуров, не указания на случай возникновения ЧС. Чаще всего путнику попадаются на глаза изображения большегрудых и пышнозадых девиц. Целые развороты из дешёвых эротических переменных изданий, с разной степенью интимности. На фоне всего этого железобетонного, чёрно-коричневого, покрытого машинным маслом и металлической стружкой интерьера чистенькие, светленькие ангелочки в ярких цветных тряпочках (или даже без них) смотрятся довольно странно. Впрочем, есть между тем и этим что-то очень близкое, родственное. И то и другое неживое, ненастоящее… Здесь горы стали – там горы силикона; здесь монотонный механический стук – там искусственная улыбка…
Иногда в качестве услады глаз цеховых работников выступают не какие-нибудь неизвестные модели, а знаменитости. Шерон Стоун (30 лет назад), Моника Белуччи (20 лет назад), Анджелина Джоли (15 лет назад)…
– Ого! – Парень замирает возле одного из плакатов с открытым ртом. – Тоже здесь?
Перед ним, читатель, наверное, не поверит, величайшая представительница российского шоу-бизнеса и гламура начала 20-го века.
– А почему нет?.. Всех этих красивых, богатых и гламурных надо заставить работать. За станок… или просто метлу в руки, если ничего не умеют… А то в политику им, видите ли, захотелось! – Тут герой демонстративно прикрывает рот ладонью и оглядывается по сторонам. – Хотя я же обещал, больше ни слова о ней… Всё. Молчу, молчу…
Он с невозмутимым видом отворачивается от картинки и идёт дальше, перезаряжая на ходу дробовик и что-то тихо бормоча себе под нос:
– Это нам, простым смертным, место у станка. Пилите, Шура, пилите, солнце высоко! Хочешь – работай. Хочешь – не работай. Хочешь – пей, хочешь – не пей. Весь выбор… А громко возмущаться дано только избранным, таким как С…Чёрт! Опять чуть не вырвалось…
…
Спустя какое-то время молодой человек останавливается снова, причём в этот раз надолго. Жуткое зрелище поражает его до глубины души. Парень стоит и не может подобрать слов.
Большой автоматический пресс ни на минуту не прекращает свою работу.
Буууух!!! Буууух!!! Буууух!!!.. – многотонный вес каждые несколько секунд с грохотом обрушивается на очередную попавшую под него «жертву». К прессу тянется длинный, длинный конвейер. На конвейере – часы. Часы и только часы. Часы самых разных размеров и модификаций: наручные, настенные, электронные, механические, настольные с будильником, простые отечественные, надёжные швейцарские, дешёвые китайские, очень много китайских… старинные с кукушками, песочные… И все они заведены, включены, снабжены аккумуляторами, все без исключения идут и показывают время. И всем этим часам осталось немного. Конвейер неумолимо приближает их к гибели.
Буууух!!! – и ещё одна партия часов превращается в груду расплющенных деталей, после чего высыпается в контейнер для металлолома.
Буууух!!! Буууух!!! Буууух!!!..
– Это просто жуть! Нет… Я всё могу простить родному заводу… кроме вот этого…
– А ЧТО ТЫ БЕСПОКОИШЬСЯ? – любопытствует ГОЛОС. – ПОЛУЧЕННЫЙ МАТЕРИАЛ БУДЕТ С ПОЛЬЗОЙ ПРИМЕНЁН. НИЧТО НЕ ПРОПАДЁТ ДАРОМ.
– Но ведь это совершенно неэффективно, действовать таким образом! Перемалывать такие горы… на какой-то очередной хреноторатор… А вон, кстати… и мои часы… Нет. Это просто чудовищно.
– У ТЕБЯ ЕСТЬ КАКИЕ-ТО КОНКРЕТНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ?
– Нет… предложений сейчас нет. Но так точно нельзя. Бессмысленно, расточительно, абсолютно нерационально… Мне иногда кажется… что большинство наших предприятий сейчас только этим и занимаются… А ведь… сколько всего можно было бы успеть…