В центральном коридоре появился Чак Уитни, вышедший из двери отдела функционального генерирования, и схватил меня за руку.
— Дуг! Что происходит? — спросил он. — Почему это Хит устроился в твоем офисе?
— Можно сказать, я скрестил шпаги с Сискином.
— Ну ладно, если не хочешь это обсуждать… — Чак направился к себе в отдел и поманил меня пальцем, чтобы я входил следом. — Я должен показать, где тебе отныне вешать шляпу.
Он провел меня мимо громадины главного интегратора данных и дальше, вдоль ряда приземистых распределителей вводимой информации. Каждый из этих широких шкафов был похож на грозного часового с сотнями мигающих глаз и крутящихся дисков.
Мы добрались до противоположного конца помещения, и Чак указал на маленькую каморку с прозрачными стенами:
— Устраивайся как дома.
Мы вошли внутрь, и я за несколько секунд произвел осмотр очень скромного рабочего места, выделенного для меня. Пол с дубовыми половицами без всякой лакировки. Стол с вокаскрайбером — реагирующим на голос устройством для обработки корреспонденции. Два простых стула. Одно бюро.
Чак притащил дополнительный стул.
— Утром Сискин здесь побывал. Привел с собой двух новых помощников для Хита. Как я понял, он твердо решил как можно скорее провести публичную демонстрацию симулятора.
— Видать, хочет подкрепить свою популярность в народе с помощью этого шоу…
Уитни сказал:
— Твои дни в компании сочтены, Дуг. Почему?
Я тяжело уселся на один из стульев:
— У Сискина есть определенные идеи о том, как использовать симулятор. Я с ним не согласен.
— Если я могу что-нибудь сделать для тебя, ты только скажи.
Уитни — контактная единица? Тот, кого я знал годами? Мой лучший друг? А что, почему нет? В нашем собственном симуляторе у Фила Эштона тоже были знакомые. Никто из них не подозревал о его подлинной роли.
— Чак, — меланхолично спросил я, — как бы ты определил разницу между процессом восприятия, который происходит, когда, скажем, мы видим стул, и аналогичным процессом, который имеет место, когда реактивная единица в симуляторе видит виртуальный эквивалент стула?
— Это что, головоломка такая? — Он засмеялся.
— Серьезно, какая тут разница?
— Ну, в нашем случае двухмерное изображение стула проецируется на сетчатку глаза, считывается нервами и преобразуется в серию сенсорных импульсов, которые посылаются прямо в мозг. Закодированная информация. Линейная передача.
— А у реактивной единицы?
— Виртуальный стул фактически представляет собой паттерн запасенных импульсов. Когда единица в симуляторе входит в «визуальный» контакт со стулом, на одну из его цепей восприятия влияют эти импульсы. Эта цепь в свою очередь переносит их в запоминающие цилиндры единицы.
— Насколько эффективно работает система восприятия единицы?
— Очень хорошо по сравнению с нашей. Каждый из цилиндров единицы сохраняет более семи миллионов бит и совершает вращение в течение одной двухтысячной секунды. В результате период распознавания объекта и реакции на него примерно равен нашему.
Я отклонился на спинку стула и принялся внимательно присматриваться к лицу Чака, прикидывая: не заподозрил ли он, что я подвожу его к запретной черте?
— А что происходит, когда единица «слетает с нарезки»?
— В смысле — начинает неадекватно себя вести? — Он пожал плечами. — Фазы распределителя не совпадают. Цепи восприятия единицы получают конфликтующие импульсы. И тогда в его мышлении появляется что-то, чего быть не должно, или исчезает. При неполноценной модуляции он начинает замечать своего рода трещины в своей симулируемой среде.
Тут я вдруг осмелел и сделал предположение:
— Вроде как едет он себе по дороге и вдруг видит, что впереди куда-то делась половина пейзажа вместе с половиной Галактики?
— Точно. Что-то вроде того.
Он сказал это даже не моргнув глазом. Я счел, что он выдержал испытание.
А с другой стороны, разве контактная единица, руководимая Оператором Верхней Реальности, не должна вести себя собранно?
Затем, вглядываясь через стеклянную стену моего кабинета в помещение отдела функционального генерирования, я весь напрягся от осознания, что в данный момент как раз наблюдаю одну из «трещин в симулируемой среде».
Заметив выражение моего лица, Уитни вопросительно посмотрел в ту же сторону, что я:
— Чего там?
Я тут же понял: появилась возможность для второго испытания, чтобы еще лучше удостовериться, что Уитни не контактная единица. Я засмеялся: