Испугался он, но виду не показал. Поклонился, поздоровался учтиво.
— И ты здравствуй! — прошамкала старуха. — Молодец, вовремя явился. Помощь твоя мне нужна.
— Отчего не помочь почтенной женщине, — отвечает крестьянин с опаской, — да только не встречал я тебя раньше. Ты кто будешь?
— Я — говорит старуха, — зеркальщица. Много лет зеркала делаю. Ослепла, видишь, совсем, выжгло мне глаза ядовитым дымом. Хочу перца в суп добавить, да боюсь склянки перепутаю. Они на полке над очагом. Перец в черной склянке, а ртуть для зеркал — в зеленой. Подай черную склянку.
Взял крестьянин с полки черный флакон, смахнул с нее пауков, подал старухе. Насыпала она перцу в котел, да и говорит:
— Хороший ты человек. Добрый, учтивый. И честный — не подшутил над слепой старухой. Награжу тебя. Чего хочешь?
— Хочу, чтобы беды от меня отвязались, — отвечает крестьянин. — да только тебе это не по силам.
— Отчего же не по силам, — захихикала старуха. — дело это плевое. Посмотри в мои зеркала. Где тебе отражение понравится — такую жизнь себе и выбирай.
Смотрит крестьянин в зеркала, и в каждом по-разному себя видит. То он в лесу охотится, то на хозяина батрачит, то в городе помои убирает, а в одном зеркале и вовсе кладбище увидел. Смотрел-смотрел, уж совсем отчаялся, ни одна жизнь ему не нравится. Наконец заглянул в самое невзрачное зеркало в темном углу. И увидел в нем себя на королевском троне, в платье, усыпанном драгоценными камнями, на голове корона золотая, вокруг слуги стоят склонившись.
Обрадовался крестьянин.
— Вот это — говорит,— мне нравится!
— Хорошее зеркало ты выбрал, — ухмыльнулась старуха, — да только тяжелое оно. Унесешь?
— Чего там нести! Я сильный! — говорит крестьянин.
— Воля твоя. Бери. Все твои беды в моем зеркале сгинут. И пока цело оно, будет твой род процветать. А разобьется — все прахом пойдет.
Крестьянин хвать зеркало.
— Спасибо говорит, — и прочь из хижины спешит. Взялся за дверь, а она заперта.
— Погоди!— хихикает старуха, — Это зеркало не могу задаром отдать. Заплатить надо!
— Да какую же ты хочешь плату? — забеспокоился крестьянин.
— Самую малую часть твоего богатства.
Обрадовался крестьянин.
“Штаны да рубаха — вот и все мое богатство!” — рассудил он и говорит старухе:
— Согласен. Бери.
— Да я уж взяла. — улыбнулась старуха.
Тут дверь сама распахнулась, крестьянин мигом за порог.
— Иди на белую звезду, — слышит за спиной, — да зеркало смотри не урони!
Обернулся крестьянин — а избушки нет. Один он в лесу на полянке. А в небе вспыхнула белая звезда. Пошел крестьянин на ту звезду,
и так скоро вышел на опушку леса, словно и не плутал целый день. Вдруг откуда ни возьмись королевские всадники.
— Пожалуйте, говорят, ваше величество, давно вас дожидаемся.
Усадили крестьянина в карету, привезли во дворец. Придворные его с почестями встречают, королевский венец подносят на бархатной подушке. Крестьянин совсем ошалел, головой крутит, озирается боязливо и зеркало к себе прижимает.
Выходит главный королевский советник и говорит.
— Его Величество король приказал долго жить, не оставив ни единого наследника. И последняя воля его была — встретить его преемника, что в полночь выйдет из лесу с зеркалом в руках. Принимайте королевский венец.
Принял крестьянин корону и велит семью свою во дворец доставить. Сам сел в карету и поскакали они в его убогую хижину. Встретила их жена вся в слезах. Пока муж по лесу бродил, родила она сына. Обмыла как положено, приложила к груди да и заснула мертвым сном. А ровно в полночь распахнулась дверь, вошла в дом безглазая старуха и унесла младенца, а вместо него пенек гнилой в колыбельке оставила. Бедная женщина все видела, а шевельнуться не могла.
Недолго горевал крестьянин, у него и так детей двенадцать душ.
А жена его, хоть и стала королевой, а все горевала, не могла забыть тринадцатого младенца. Плакала дни напролет и ждала, что вернется к ней тринадцатый младенец.
***
Король окончил свой рассказ и умолк, собирая последние силы.
— От того крестьянина пошел наш королевский род. — произнес он, едва дыша, — И теперь, сын, ты понимаешь, почему надо беречь это зеркало.
И принц поклялся оберегать и хранить зеркало как собственное сердце. Король облегченно вздохнул и откинулся на подушки.
Любимая королевская гончая жалобно заскулила и поползла на брюхе от смертного одра к двери. Треснуло стекло на старинных часах, они пробили в последний раз и встали.