88
Но для большинства Иисус из Назарета остается загадкой, тайной, притягивающей или отталкивающей. Даже если и хочешь познать эту тайну, то неизбежно, рано или поздно, выбиваешься из сил, такой существенной отдачи она от нас требует. Кого из людей не посещали высокие мысли или высокие чувства, но как долго человек может удерживаться на их уровне? Внутреннее напряжение труднее человеку дается, чем внешнее, да и оно совсем на него не похоже.
И когда оскудевают силы дотянуться, неминуемо возникает желание упростить себе задачу, упростить, адаптировать самого Христа, свести все к внешнему образу, интерпретировать на свой лад.
В переводческом деле есть такое понятие: "калька" - дословный, как бы копирующий перевод, не учитывающий надвербальный уровень языка и вследствие этого неизбежно искажающий смысл. Так вот, в таком случае всегда получается "калька".
В истории Церкви это обнаруживается различными культами: культ Богородицы и различных святых, когда отраженный от Христа свет, растворенный в личности святого, заменяет, а иногда и отменяет самого Христа, культ догмы, культ церковной иерархии, культ отдельных понятий или символов, культ традиции - то есть всего того, что нуждается лишь в уважении, почитании, изучении.
Да и сам образ Христа часто настолько символизирован, что ни эстетически, ни этически не согласуется с Благой Вестью. И становится понятен пафос иконоборцев. Если обратиться к различным среднего уровня иконографическим, а в большей степени живописным интерпретациям Христа, то перед нами предстанет суровый болезненный аскет или странный благодушествующий человек, который и страдал-то отчасти, а если и умер, то не по-настоящему. Если все эти изображения легализированы, значит, они удовлетворяют людей, значит, большего им и не нужно. То
89
же самое касается и большинства словесных портретов, интерпретаций Иисуса Христа.
Духовный аристократизм Спасителя остается невостребованным. "Много призванных, но мало избранных". Катастрофически мало тех, кто избирает именно этот духовный аристократизм. И несмотря на то, что христианская идеология завоевала значительную часть земного шара, истинных последователей, аутентичных христиан, ничтожно мало. Именно этим объясняется исторический "проигрыш" христианства.
Христос не оставил строго регламентированных правил поведения. Он даже не записал Свои поучения. Для многих это может быть поводом обвинить Его последователей, описавших историю Его жизни, в субъективности или недостоверности. Лично для меня это подтверждение великого дара человеку - дара свободы. Менее всего Христос хотел приговорить к определенному мировосприятию. Он лишь свидетельствовал о том, где проходит благодатный путь для человека. Обращение Христа к человеку - это обращение из сердца в сердце, обращение к центральной сущности человека, к святая святых. Для многих это все равно что выкупаться зимой в проруби или удержать на руках гору.
Бхактиведанта Свами Прабхубада так проповедовал в 60-е годы в Америке: "Мы уважаем Христа. Но посмотрите - разве его заповеди выполнимы? Возлюбить всех среди общей озлобленности? Не грешить и в мыслях, живя в мире соблазнов? Называть себя "истинными христианами" сейчас могут или святые, или лицемеры. Мы предлагаем реальный путь: мантра и небольшие ограничения в быту. Такие, как вегетарианство, отказ от курения и алкоголя... Эти неудобства восполняют вам радость и экстаз от мантры. А впереди - спасение души. Не гонитесь за недостижимым".
Да, многие не выдерживают и не выносят "узкий путь" духовно-нравственной определенности при полной
90
внешней свободе, предпочитая начать с периферийного регламентирования. Что ж, это тоже путь.
Указание не на внешнюю, а на внутреннюю, центральную, глубинную определенность открывает возможность индивидуального разнообразия, не противоречащего друг другу. Мне кажется, что в этом Церковь должна усмотреть провиденциальное указание на развитие персонализма, когда личный подвиг веры важнее коллективного проторенного пути. "Важнее" в данном случае не значит единственно возможный, но, безусловно, более значимый, так как история движется личностями, они прокладывают пути, по которым потом проходят многие. И нельзя всех загонять на один-единственный, унифицированный путь, это противоречит Божьей воле. Может быть, на первый взгляд есть люди, которые нуждаются в крепкой руке закона, которым будет полезен такой путь. Но утверждать так можно только в унисон с Великим Инквизитором из романа "Братья Карамазовы".
Чрезмерность апологетического пафоса не только ущемляет дух персонализма, но и существенно нарушает равновесие ортодоксии и ортопраксии, равновесие, которое достигается воплощением ортодоксии в ортопраксию, когда правильное действие есть естественное продолжение правильной веры, ибо "вера без дел мертва". В истории Церкви ортопраксия принимала такие причудливые формы, что само ее наличие вызывает сомнения. Погоня за ортодоксией поглотила всю энергию и, по существу, вытеснила ортопраксию. Результат этого процесса - процветание клерикализма и иерократии как неизбежная плата за увнешневление церкви.
Накормить голодного, обогреть холодного, помочь больному и заключенному - все это остается в большей степени теоретической необходимостью, а на практике составляет лишь незначительный процент деятельности Церкви и существует порой именно как "деятельность Церкви",
91
деятельность уставного свойства. Это, конечно, не плохо, но еще не хорошо.
Хотим мы того или не хотим, а именно хотение определяет, согласны мы или не согласны с каким-либо утверждением, но внешнее и внутреннее находятся в прямой взаимосвязи, когда внутреннее определяет внешнее. В странах христианской культуры, - правильнее было бы сказать, в странах, отталкивающихся от христианской догмы, ибо христианская культура в онтологическом смысле не реализована ни в одной стране мира, - социальная политика и экономика во многом зависят от состояния Церкви. Например, в Америке сегодняшняя благоприятная ситуация существует благодаря религиозной и политической смелости первых поселенцев. Протестантская деловитость, квакерская непредвзятость и раскрепощенность - вот что составляет позитивный дух Америки.
Экономическое процветание ФРГ во многом результат Штутгартского покаяния, провозглашенного Советом Евангелической церкви Германии 19 октября 1945 года. Покаяние породило состояние свободы, необходимое для творческого предпринимательства, ибо подлинное покаяние не есть забвение вины, но высвобождение из-под ее гнета для активных действий, для обновленного творчества.
Польша и Италия - это две самые католические страны в мире. Мне кажется, что католицизм в этих странах измеряется не качественно, а количественно: количеством храмов, священников, монахов, процессий. Конечно, духовная культура этих двух стран имела свои взлеты, подарившие миру Франциска Ассизского и Максимилиана Кольбе. Но сейчас речь идет не о взлетах, а о естественном уровне духовных институтов. Именно этот уровень обусловливает бытовое преувеличение католицизма. Например, в Польше каждый деревенский дом имеет маленькую застекленную нишу извне, в которую вставлена часто очень безвкусная пластмассовая статуэтка, изображающая Богородицу. В начале и в конце каждого селения
92
воздвигается большой крест, который украшают лентами и цветами. Если сравнивать подобный опыт с первохристианским отношением к кресту как страшному месту гибели самого дорогого Человека, когда изображение креста страшило, то становится понятным, почему молодежь носит крест как украшение в ухе.
Еще более интересной темой представляется мне взаимосвязь между состоянием Церкви как института духовности общества (в странах с другой религиозной культурой эту функцию исполняют соответствующие культурной традиции религиозные движения, школы или иные структуры) и социалистической доктриной. Мне кажется, пришло время предъявить Церкви, в данном случае не конфессиональной или автокефальной, а вселенской, именно как институту духовности, органу духовности общества, счет за атеизм.
В нашей стране, когда у нас на глазах рухнула империя с коммунистической ориентацией как высшей фазой развития социализма, наметилась тенденция считать коммунизм "русским" явлением, как когда-то считался национал-социализм явлением сугубо "немецким". И то и другое - историческая ошибка. Вполне понятно желание спихнуть всю ответственность на кого-то, в данном случае на народ, который стал материалом для реализации этих идей в крайней степени. Существует некий общечеловеческий архетип этих идей. И каждая культура создает свой слепок этого архетипа. Мне не раз приходилось слышать определение "русский атеизм". Безусловно, существует "русский атеизм" как национальная, индивидуальная интерпретация атеистической идеи. Но в таком случае существует и "итальянский атеизм", и "французский атеизм" и т. д. Считать атеизм или коммунистическую идею сугубо "русским" явлением так же ошибочно, как, например, считать стремление к прибыли явлением английским или голландским. Это не значит, что с России снимается историческая вина за коммунистическую утопию, атеистическую идеологию. Но историческая