- Если посмотреть, - сказала я, - то подвижники потому и подвижники, что способны на действия, которые не вписывались в реальную жизнь.
- Конечно, - согласилась Марина. - Если бы Авраам был человек упертый, не динамичный, он ни за что бы не решился принести жертву, потому что традиция, установления противоречили этому. А Христос?! Он тоже совершал непоследовательные действия. Фарисеи думали:
"Вот, не по-людски, заседал бы в синедрионе, "одежды" бы носил, нам умные нужны, а Он с кем разговаривает? Ужас какой-то! Зачем баламутить простых людей?"
- Но я надеюсь, ты не собираешься приносить себя в жертву?
294
- Конечно, нет. Но я осознаю опасность. Меня немного останавливает то, что я подставлю тебя, - будет целыми днями звонить телефон, будут ходить разные люди.
- Меня не это пугает, но какой-то голос внутри говорит, что не надо этого делать... Может, это предостережение?
- Ну хочешь, я сниму квартиру с телефоном, чтобы тебя не беспокоить?
- Нет, я хочу быть рядом с тобой. Я думаю, мне будет
интересно соприкоснуться с совершенно новыми людьми, способными к такого рода риску. Но я очень боюсь за тебя.
- Понимаешь, для меня это - как сальто-мортале, как переход в иную жизнь через смертельный прыжок, я хочу окончательно порвать с советскими установками, с навязанной формой жизни. Это не значит, что непоследовательные действия - единственная форма динамики. Но для меня сейчас идти в бизнес - значит открыть новые возможности. А я люблю крутые повороты...
После обеда мы гуляли у Москвы-реки, обсуждая грядущие изменения в жизни. На набережной мы нашли огромный букет ярко-малиновых флоксов. Марина подняла их с земли и сказала: "Это привет от мамы, она обожала эти цветы и всегда выращивала их на даче".
Поздно вечером к нам приехал Игорь и увез Марину на всю ночь кататься по Москве на машине. Утром они приехали обратно. Марина пришла на кухню, села на пол и, глядя в окно на ветки оранжевой рябины, сказала:
- Все! Я начинаю новую жизнь. Никто и ничто меня не остановит.
III. Ужин при свечах за месяц до гибели Марины
Это был странный день. Я ехала на электричке из Щербинки, с нашей подмосковной квартиры, в редакцию "Московского психологического журнала" за авторскими
295
экземплярами для Марины. Статья называлась: "Некоторые иллюзии взрослых о детях и о самих себе". Марина к этому времени уже занялась бизнесом, и у нее для такого рода поездок не было времени. Почти круглые сутки звонил телефон, постоянные дела, связанные с бизнесом, вытеснили все остальное, даже друзей и знакомых.
На Курском вокзале я встретила Языкову Иру, в прошлом нашу с Мариной "духовную сестру": когда-то мы вместе состояли в экуменической общине, которой руководил Сандр Рига. Мы были "сестрами" почти пятнадцать лет, а сейчас стояли рядом на остановке и даже не поздоровались. И хотя мы не общались уже много лет, меня охватило какое-то тяжелое чувство, слишком много переживаний было связано с теми людьми. Вдобавок я в этот день разбила большую банку меда и очень сильно порезала палец, когда жарила кабачок, и теперь он щипал.
Мы вместе ехали с Ирой в троллейбусе, она уткнулась в какую-то книгу, а у меня перед глазами возник зал суда, тот самый, в котором более десяти лет назад судили Сандра Ригу за религиозную деятельность. Я и Марина тоже проходили по делу как свидетели и участники его деяний. Я вспомнила, как судья смотрела на Марину, казалось, она не могла понять, почему такая симпатичная женщина оказалась в религиозной секте. Она понимала, что в религии могут быть разные люди, но все же должен быть какой-то изъян. "Неужели вам не хочется быть женой и матерью? У нас такие парни в КГБ служат!" - говорила она ей, пытаясь понять, что вынудило Марину на такой странный образ жизни. Со мной ей было как-то проще: художница, а художники, как известно, уши себе отрезают и вообще шизоиды, поэтому я ее не очень удивляла. Я когда-то описала все эти события для экуменического журнала "Призыв". Самого Сандра тогда, в 1984 году, сослали в Благовещенск на принудительное лечение, а Марина, когда с группой психологов участвовала в кампании по выбору
296
Президента в 1996 году, по иронии судьбы, тоже оказалась в Благовещенске, она нашла эту больницу, где Сандр провел два года, и когда Марина смотрела на унылые решетчатые окна, то вспомнила слова, какие он ей сказал, когда вовлекал ее в свою организацию: "Ну вот, Мариночка, теперь у тебя есть еще один брат, это я - Сандр". С разрушением Советского Союза наша организация распалась, Сандр уехал в Латвию наследовать дом, который когда-то принадлежал его отцу, а бывшие "братья" и "сестры" - кто женился или вышел замуж, некоторые братья стали священниками, а кто просто продолжал вести свободный образ жизни в нашей стране или за рубежом. И вот сейчас я ехала в троллейбусе вместе с женщиной, с которой когда-то делилась самым сокровенным, а теперь мы даже не поздоровались.
Когда я, уже с журналами, к вечеру вернулась домой в нашу московскую квартиру, то увидела Марину и двух ее новых сотрудников по бизнесу - Юлю, которая, как и Марина, по профессии была психологом, и Петра Миридонова, работавшего в прошлом милиционером. Это он убьет Марину. Миридонов был похож на Павла Корчагина, который вдруг решил обогатиться, - наверное, сказывалось то, что когда-то он был комсоргом. Они о чем-то оживленно беседовали, но Марина была очень бледная. Как выяснилось, она от перенапряжения упала в этот день в обморок, зажав в руке несколько тысяч долларов. Юля и Миридонов вызвали врача фирмы, который оказал ей помощь. Юля и Петр звали друг друга "брат" и "сестра", потому что они в один день поступили к Марине на работу. Марина тогда очень обрадовалась: "Здорово! Мент будет в команде. Защита!" Она называла Петра "мой стойкий оловянный солдатик". Ему нравилось такое сравнение.
Марина спросила, что у меня с пальцем, потому что кровь прошла сквозь слой бинта. Я сказала, что случайно порезала, а она спросила, в котором часу это было. Я ответила, что часа в три. Марина удивилась:
297
- Поразительно! Я именно в три часа упала в обморок, а Игорь в три часа врезался в столб на своем автомобиле, ему внезапно стало плохо.
Когда Юля и Миридонов ушли, я сказала:
- Бросай все немедленно, ты уже в обмороки падаешь, пропади оно все пропадом!
- Я просто не успела позавтракать, и много пришлось сегодня бегать. Ничего страшного - нормальная потогонная система, как и любой другой бизнес. Еще я сегодня страшно не выспалась. Позвонил Николай в пять утра, представляешь? Говорил о своей любви. Я ему сказала, что если бы он меня действительно любил, то заботился бы обо мне и дал бы отдохнуть, он же знает, как я устаю, - сказала Марина, и в ее глазах появилась какая-то отстраненность. - Ты знаешь, когда я сегодня упала в обморок, как будто свет погас, я слыхала голоса сотрудников, ощущала зажатые деньги в руках и каким-то странным образом соприкоснулась с течением внутренней жизни столпившихся около меня людей - там все булькает, чавкает, клокочет, там нет времени, но за всем за этим есть какое-то осмысленное движение, и мне не хотелось возвращаться.
- Ну вот, договорилась! Я сейчас пойду разжаривать грибы, ты почуешь умопомрачительный запах и не будешь говорить такие глупости, - сказала я, отключая телефон, который непрестанно звонил.
- Я тебе забыла сказать, - улыбнулась Марина, - где-то через час к нам приедет Игорь, надо его тоже как-то поддержать, все же машину свою повредил. Ты сделай еще бутерброды с икрой, разложи "Шанхай" по вазочкам, пожарь отбивные и достань рисовую водку, а я пойду пока приму душ.
Марина из Китая привезла прессованные древесные грибы, которые мы периодически разжаривали либо добавляли в китайское блюдо "Коктейль Шанхай", которое делала Марина из куриного мяса, она давно обещала Игорю угостить его этим блюдом.