– Ну я серьезно спрашиваю.
– Нет, – любезно ответил Старый, – просто они очень похожи, борода, очки, все дела…
– Так, господа присяжные, не кажется ли вам, что наше содержимое в рюмахах покрывается льдом?
Киря схватился за привычный ему уже пакет апельсинового сока. Без капли насилия мы убедили его в том, что нам нужно, как минимум два больших бокала с запивоном, так как число людей значительно прибавилось, а шанс оставить кого-то без отпущения горечи крайне велик. Киря одобрил затею и старательно принялся разливать благодать по бокалам. «Ну что, у всех налито?» – поинтересовался Киря. Все единогласно ответили «Да!».
На этот раз начало эстафеты было отведено мне. «У! У! У! У!», – нагнетали ребята. Я опрокинул стопку. Снова эта горечь, снова отвращение ко всему происходящему. Я поднял бокал с вишневым соком и залил неприятное послевкусие стремительным потоком прорвавшихся весенних вод, почуяв в них присутствие во рту чего-то инородного. Это были хлебные крошки.
– Кирь, твою мать, ты бокал мыл?
– Нет, – ответил он невозмутимо.
– Киря, налей еще сок, нам не хватит.
Он влил кровавого нектара в бокал и передал его Игнату, чтобы продолжить эстафету.
GLOR i YA
Ну что я могу сказать, дамы и господа, наша бедная лачужка гремела от кутежа. Помимо основных участников процессии, что по истечению небольшого срока от начала мероприятия (а это, позвольте уточнить, всего-то час с небольшим) изрядно подрумянились, появилось несколько случайных персон, присутствие которых ознаменовалось внезапной вспышкой в сознании Федора.
– О, братва, а давайте позвоним Климасу? – говорил он интонацией сродни кухонным разговорам под утро в стиле «ты меня уважаешь?».
– Федор, ну нормально же сидели? – возразил Игнат. – Он же за Мажай заведет своей болтовней. На кой он тебе сдался?
– Да я тебе говорю, – утверждал Федор, – он с не пустыми руками придет, а это, на минуточку, веский аргумент, друг мой.
– А остальные как – не против?
– Ребят, – крикнул он сквозь доносящуюся «Угонщицу»*, – что если Климас придет к нам?
Увы, из-за сильного погружения в музыкальную материю слова заводилы так и не донеслись до ушей ребят, а, значит, правило «молчание – знак согласия» снова одержало верх.
Мы выключили свет и под бельевыми веревками организовали танцпол между шконарем и письменным столом. Старый, как самый высокий из нас постоянно задевал лысиной отвисшую люстру. «У-угнала тебя, угнала-а, ты был мечтой моей хрруста-а-альною», – вторили мы во весь голос. Из-за отсутствия света передо мной мелькали ломаные конвульсии людей, и я не мог разобрать, кто есть, кто. В воздухе блока №1308 царил его величество Перегар, заполнив собой все воздушное пространство. Воздух был словно прозрачная сметана с жирностью равной возрасту Христа. Игнат, как самый интеллектуально образованный, решил прорубить спертость дуновением свежего воздуха из открытого окна.
– Ну что, ребят, – заговорил Киря, – может по писюлику?
– Ай-да Киря, ай-да Сукин сын, – провозгласил Федор.
Киря мастерски разлил пойло по мензуркам и раздал присутствующим.
– Друзья, – взял слово Старый, – у меня есть тост.
– Вещай, Сэр, – одобрил Игнат.
– Итак, высоко, высоко в горах…
Бам, бам, бам! Тяжелые удары во входную дверь прервали оратора.
– Да кого там, блять, опять принесло?! – возмущенно произнес Старый.
– Так это Клим, – ответил Федор и пошел открывать.
– Федор, ну нахуя?! – спросил он, но так и не дождался ответа.
Появление Клима вызвало недоумение среди гостей. Почему же все так с неохотой и порой с отторжением относятся к нему? Все очень просто – колгота. Когда Климентий напивается (хотя и трезвый он голову заморочит хлеще всяких там Ницше и Хайдеггеров), то он становится источником огромного словесного потока околесицы, которая, в общем-то, выблевывается им ради того, чтобы заполнить паузу. Все мы тысячекратно слышали об его похождениях по барам, где он каждый раз благополучно участвовал в драках, вынюхивл дорожку кокса размером с МКАД, снимал ципочек из высшего общества и как боженька Joey Jordisson (упомянутый всуе) играл на барабанах очередной джем с командой из нижнего Вест-Сайда. А все плюшки и аплодисменты доставались, конечно, ему. Но есть у него еще одна особенность – детская увлеченность. Так вышло, что его выбор пал на футбол. Когда-то (примерно полгода назад) мы пьянствовали с ребятами, и каким-то непонятным руслом наша баржа заплыла (плавает говно, а она ходит) в тему футбола. Я не любитель подобного вида спорта и поэтому не мог поддержать беседу, хоть и бывал на фанатке Спартака. Поэтому все, что я мог – слушать фамилии неизвестных мне людей, а вот Климас тут же воспрянул над нами и провозгласил себя фанатом клуба Real Madrid. Тут-то и началось его стремительное погружение в фанатскую среду. Мы не раз наблюдали с Игнатом с балкона, как Климас в дворовой коробке в форме Ronaldo гоняет с детьми, поднимая руки к небу, после каждого забитого мяча в пустые ворота. Как каждое слово, связанное с этим видом спорта, воспламеняет его поток сознания, который состоит лишь из фамилий спортсменов. Как любые звуки комментатора, что доносятся из комнаты Старого, словно гимн, поднимают Клима с кровати, чтобы с лозунгом «Всегда готов!» бежать за пивом и снедью в магазин, дабы присоединится к просмотру матча. В общем, офутболился.