Все, кроме Патера и Барблин, уходят в кабачок.
Барблин, ты слышишь, кто с тобой говорит?
Барблин белит мостовую.
Я пришел, чтобы отвести тебя домой.
Барблин. Я белю.
Патер. Я отец Бенедикт.
Барблин. Где ты был, отец Бенедикт, когда они уводили нашего брата, уводили, как скотину на убой, как скотину, где? Ты стал черным, отец Бенедикт…
Патер молчит.
Отец умер.
Патер. Я это знаю, Барблин.
Барблин. А мои волосы?
Патер. Я каждый день молюсь за Андри.
Барблин. А мои волосы?
Патер. Твои волосы, Барблин, вырастут снова…
Барблин. Как трава на могилах.
Патер хочет увести Барблин, но она останавливается и возвращается к башмакам.
Патер. Барблин… Барблин.
Барблин. Тут его башмаки. Не трогайте их. Когда он вернется, башмаки будут тут как тут.
ТРИПТИХ
Три драматические картины
@Перевод Е. Колязина
Готфриду Хонеггеру дружески посвящается
Вдова
Дочь
Роже
Франсина
Молодой пастор
Участники поминок
Инвалид
Ребенок (без слов)
Усопший (без слов)
Колокольный перезвон кладбищенской часовни. Затем тишина и свет: белое пустое кресло-качалка. Сцена погружена во мрак, за исключением площадки величиной с жилую комнату. Входят Вдова, лет шестидесяти, и первый Участник поминок.
Участник поминок. Наш Пролль! Вдова. Да…
Участник поминок. В последний раз я его видел на Пасху в прошлом году. Он был в таком хорошем настроении.
Вдова. Да…
Участник поминок. Мы так смеялись. Вдова. Да…
Участник поминок. Его анекдотов я никогда не забуду.
Вдова едва сдерживает слезы.
Софи?!
Вдова берет себя в руки.
Ему еще повезло. Нынче мало кто умирает дома, да и семьдесят лет, по-моему, прекрасный возраст.
Вдова. Да…
Участник поминок. Вы провели рядом с ним всю ночь, вы держали его руку, Софи, до последнего мгновения.
Вдова. Да… (Всхлипывает.)
Участник поминок стоит в растерянности, проходит некоторое время, прежде чем Вдова снова берет себя в руки.
Вы знаете, у меня просто в голове не укладывается. Я вижу его. Как он сидит в своем кресле. Вижу. У меня все время звучат в ушах мысли Маттиса.
Участник поминок (достает трубку). Это я могу понять. (Набивает.) Молодой человек, тот, что говорил на кладбище, кто он такой? Честно говоря, мне было ужасно неловко…
Появляются другие Участники поминок, человек сорок.
Достоинством веет от молчания, которое они хранят и во время приветствий; все держатся подчеркнуто вежливо.
Среди них и Молодой пастор; в руке у него черная шляпа. Не все одеты в традиционный траур: одна из молодых женщин — в брюках, в знак траура у нее лишь черный платок на голове, она единственная, кто курит. Один из молодых мужчин — в черном свитере с высоким воротом. Все ждут.
Вдова. Ильза? Ну где же она!
Какому-то ребенку шепотом делают выговор, пауза длится так долго, что достоинство переходит в смущение, наконец появляется Дочь с подносом, и первым, кому она предлагает угощение, оказывается молодой человек в свитере.
Роже. Хочется есть! Не стану отрицать, я ужасно голоден, а ведь всего два часа назад позавтракал. (Берет еще один бутерброд.) Спасибо.
Дочь идет дальше.
Вдова. У вас нет салфетки?
Роже. Я никогда еще не произносил надгробных речей.
Вдова. Я принесу вам салфетку. (Уходит.)
Дочь. Напитки в саду.
Участники поминок не спеша угощаются.
Участник поминок. Что происходит с телом, когда оно лежит в земле, никому из нас рассказывать не надо, тем более, на кладбище. Я тоже стою на почве фактов, я не верю, что мертвые воскресают. В конце концов, мы не дети. Мы не затем ходим на похороны, чтобы выслушивать то, что поведал сей молодой человек… (Раскуривает трубку.)
Участник поминок. Все ж таки у людей есть и душа!
Дочь обходит присутствующих, пока поднос не пустеет, затем обращается к ребенку.
Дочь. А ты? Хочешь, я угощу тебя малиновым соком? Ты любишь? Давай-ка вместе сходим на кухню. Идем! Приготовим малиновый сок. (Берет ребенка за руку и уходит вместе с ним.)
Участник поминок. У тебя есть спички?
Другой роется у себя в карманах.
Участник поминок. Трубка опять потухла.
Третий подносит ему спички.
Третий. Можете оставить их себе.
Участник поминок снова зажигает трубку.
Участник поминок. Я тоже не набожный, но мне не мешает, когда на кладбище говорит пастор. Понятно, это не бог весть что. Но, по крайней мере, не пошлость. (Снова пыхтит трубкой.)