Кюрман. Прекратите!
Ведущий. Через полгода вам стукнет пятьдесят.
Кюрман поднимает глаза.
Вы в отчаянии из-за самого себя.
Кюрман (смеется). Что же мне — йогой заняться, что ли?! (Встает, Ведущий продолжает сидеть.)
Ведущий. Существует много учений…
Кюрман. Сумма банальностей неизменна.
Ведущий. Звучит, как афоризм.
Кюрман. Это — истина.
Опять слышен плач младенца.
Ведущий. Да-а…
Младенец умолкает.
Вы хотели что-то сказать?
Доносятся звуки фисгармонии
Да-а…
Фисгармония умолкает.
Я понимаю вас! У вас была возможность изменить свою биографию. Иногда люди мечтают об этом, а что получается: вариации все той же банальности.
Кюрман (вопит). Что мне делать?!
Младенец плачет.
Ведущий. Да-а…
Младенец умолкает.
Почему бы вам не заняться йогой?
Кюрман. Йогой…
Ведущий. Теперь многие увлекаются «йогой по-американски» — особенно те, кто страдает от банальности своей биографии. (Встает.) Попробуйте!
Кюрман. Йогой…
Ведущий. Почему бы не попробовать? (Смотрит на часы.) Но у вас остается не так уж много времени. (Возвращается к столику.)
Кюрман стоит один посреди комнаты.
Голос из динамика. Почувствуйте, как дышит тело.
Ваше тело.
Как оно дышит.
Помимо вашей воли.
Почувствуйте это дыхание всем своим телом, и нет больше ничего, кроме этого дыхания, происходящего помимо вашей воли.
Чувствуете?
Кюрман. Да.
Голос из динамика. И нет больше ничего, кроме этого дыхания.
Кюрман. О да.
Голос из динамика. Расслабьтесь. Почувствуйте, как ваше тело стоит.
Помимо вашей воли.
Как оно стоит и дышит,
Ваше тело.
Не думайте ни о чем больше.
Это — важно.
Чувствуете ли вы свое тело?
Кюрман. Да.
Голос из динамика. Расслабьте все мышцы. Попробуйте.
Только обязательно все.
Поначалу это нелегко, я знаю, пока вы не поверите, что тело не упадет, если вы расслабите все мышцы и если не будете знать, о чем вы думаете. Ваше тело.
Ничего больше не чувствуйте.
Попробуйте.
Свет софитов направлен на авансцену перед декорацией комнаты: в круге света появляется Ассистентка в роли медсестры и ввозит кресло-каталку.
Ассистентка. Вам нельзя вставать, господин Кюрман, в течение двух недель после операции. Придется потерпеть, господин Кюрман, придется потерпеть. (Подводит Кюрмана к креслу-каталке.) Господин профессор сейчас придет. (Уходит.)
Кюрман. Это печень?
Ведущий. По-видимому, нет.
Кюрман. А что?
Ведущий. Ведь печень вы так оберегали.
Кюрман. Почему вдруг операция?
Ассистентка в роли медсестры приносит букет цветов.
Ассистентка. Видите, господин Кюрман, цветы от вашего сына из Америки. Одни дельфиниумы, господин Кюрман, так много дельфиниумов.
Кюрман. Сестрица…
Ассистентка. Агнес.
Кюрман. Можно мне поговорить с главным врачом?
Ассистентка (ставит цветы в воду). Сейчас, господин Кюрман, сейчас. (Уходит.)
Ведущий. У вас боли?
Кюрман. Сейчас нет.
Ведущий. Благодаря морфию.
Ассистент появляется в роли господина с черным моноклем.
Вы хотите принимать посетителей?
Ассистент. Ханнес…
Ведущий. Это Соплянер. Помните ту злополучную игру в снежки? Он вполне нашел свое место в этом мире. Как вы видите — и без левого глаза. Он теперь торговый атташе. И хочет рассказать вам о Южной Африке.
Кюрман отворачивается.
Сегодня ему не хочется никого видеть.
Ассистент удаляется.
Кюрман. Давно я в этой клинике?
Ведущий. С февраля.
Кюрман. А сейчас май?
Ведущий. Июнь.
Кюрман. Врачи знают, что у меня?
Ведущий. Главный врач считает, что у вас гастрит…
Кюрман. Что это такое?
Ведущий. Бывает какой-то хронический гастрит… (Берет стул, стоящий у режиссерского столика, и ставит его в световой круг рядом с креслом-каталкой, в котором сидит Кюрман.)
Кюрман. Я хотел бы побродить до саду…