Кельнер идет дальше.
Второй. Итак, о чем мы?
Первый. Кто эта Коко?
Второй. Вы не знаете? Дама. Меняет режимы, но остается первой дамой. Говорят, она приносит счастье. Тому мужчине, сторону которого берет. Я не суеверен и не думаю, что политика может зависеть от чар. Просто Коко знает толк в людях, способных властвовать. Вот и все. Женщина! Стоит, говорят, ей повести рукой, как мужчины у ее ног…
Оба культуртрегера отходят на задний план.
Появляются министр внутренних дел, директор, генерал, инспектор и другие члены правительства, которых ведет Коко.
Коко. Прошу, господа. Если члены правительства не будут пить и есть, это может произвести невыгодное впечатление на гостей. Иностранные гости в восторге от наших закусок. Кто-то из них сказал, что они достойны кисти Рубенса! Что ж, мне одной развлекать их? Господин генерал… (Берет его под руку.) Подайте пример! (Ведет всех к буфету.)
Остаются только миинистр и инспектор.
Министр. Взрыв произошел, должно быть, в непосредственной близости от нас. Вчера вы докладывали, что у мятежников не осталось взрывчатки, ни грамма, а сегодня во дворце дрожат люстры.
Инспектор. Расследование уже назначено…
Министр. И надо было этому случиться сегодня, когда мы принимаем гостей, желая показать, что хозяева положения — мы!
Инспектор молчит.
Кое-кто утверждает, что мятежники проникли во дворец. Как вам это нравится! Он сам будто бы поднялся по лестнице, и охрана приветствовала его, взяв на караул.
Инспектор молчит.
Вам смешно.
Инспектор. Вовсе нет.
Министр. Любой, даже самый нелепый слух тут же передает иностранная пресса…
Подходит Коко с двумя полными тарелками.
Коко. Господин министр!
Министр. О баронесса, благодарю.
Коко. Господин инспектор!
Инспектор. О баронесса, благодарю.
Коко. Эти господа — иностранные корреспонденты…
Подходят несколько человек, все с тарелками в руках.
Министр. Искренне рад, господа, что вас, как я вижу, отнюдь не смущает взрыв. Расследование уже началось. Как сообщает служба безопасности, дальнейших взрывов нигде не последовало.
Инспектор. Это совершенно точно.
Министр. По всей вероятности, мы имеем дело с последней попыткой посеять панику среди населения, попыткой, которая обречена на провал. О прорыве мятежников, как вы могли убедиться, не может быть и речи. Во всяком случае, хозяевами положения остаемся мы.
Подходят два кельнера, один из них с подносом.
Кельнер. Что господа будут пить? Мозельское, рейнское, шампанское?
Иностранные корреспонденты в нерешительности.
Министр. После вас, господа.
Корреспонденты берут бокалы.
Могу лишь повторить, о чем я уже говорил. Мятежники пока не ответили на паши требования, их главарь нам не выдан. Посему я считаю, положение сохраняется прежним и нам не остается ничего иного, как применить силу и подавить сопротивление, хотя я, как человек и христианин, не могу не сожалеть об этом.
Инспектор. Сейчас без семнадцати двенадцать.
Министр. Как министр внутренних дел я несу ответственность за спокойствие и порядок. На нашей стороне не только право и нравственность, но и большинство населения. Я опираюсь на новый закон для защиты государства. Мы все сделаем для того, чтобы обеспечить порядок. Я повторяю…
Иностранные корреспонденты пьют.
…у нас действует тайная служба безопасности, наши граждане живут под надзором от колыбели до могилы, за каждым подозреваемым ведется слежка, у нас надежные анкеты, новые удостоверения личности с отпечатками пальцев, мы сделали все для того, чтобы оградить население от врагов свободы. Напомню хотя бы о последнем правовом законе, позволившем нам наконец-то взять под надзор и внутреннюю переписку. Мы предприняли множество других мер предосторожности, никто не упрекнет нас в том, что мы утратили бдительность. Мы ввели ежемесячную регистрацию населения, начиная с шестнадцатилетнего возраста; ввели так называемый рабочий штемпель, который обеспечивает управлению контроль над каждым рабочим; у нас тщательно следят за отоплением, за пособиями по старости; у нас достигнуто материальное благосостояние, что способствует укреплению власти; у нас налажена деятельность католической и протестантской церкви; у нас принят закон о печати и книгоиздательстве, ведется распределение бумаги по учреждениям, работает коротковолновая радиостанция, единственная задача которой: каждый день опровергать каждодневные слухи — это стоит нам миллионов! — и, несмотря на это, как ни прискорбно, мятеж был поднят и в нашей стране.